Отправлено: 14.11.10 21:13. Заголовок: Forget-me-not [AU]

цитата:

Ты быстрее забудешь всех, чем все – тебя.©

Участники: Ian Morgan и Ancifera Paradis
Время и место: 24 декабря 2010 г. Виндзор
События: Анци уезжает на бабушкин юбилей в Прагу. Должна бы вернуться через пару недель, но в намеченный срок возвращения она просто не прилетает со своим самолётом. Появляется она лишь спустя два с половиной месяца. И никто не мог предположить, что судьба распорядится с ней жестоко, заставив потерять память и пошатнув здоровье.
Лишь единственная ниточка из прошлого ведёт её в Виндзор - это подарок, клавир, который она хотела вручить любимому, но теперь надпись "Моему Маэстро..." рождает лишь смутный страх перед будущим. Кто он? Друг? Брат? Любимый? Учитель? Кто?
[center]................................[/center]
Soundtrack:Игорь Крутой - Я скучаю по тебе, даже когда сплю<\/u><\/a>

 Отправлено: 14.11.10 21:57. Заголовок: Виндзор встретил дож..

Виндзор встретил дождями. Невольно подумалось, что в Праге всё-таки лучше. Там не было этого моросящего дождя и свинцово-серого неба над головой, которое, кажется, вот-вот придавит тебя своей тяжестью. Да, в Праге зима тоже не отличалась суровостью, но там был снег, там была всё-таки зима, а здесь…
Анци поёжилась, поплотнее запахивая воротник своей курточки. Сидеть почти неподвижно было достаточно холодно, даже тепло одевшись. Она зажмурилась то ли от очередного порыва ветра, то ли от собственных мыслей, которые последние две недели толкали её сюда. Она не хотела просить – ей было сложно переступить через себя и признать, что даже при всех её попытках быть самостоятельной, без помощи других теперь было не обойтись. Это было… Это было обидно и унизительно. Радовало только то, что она не помнила того времени, когда могла ходить без чьей-то помощи, бегать и танцевать, но она чувствовала, она знала, что раньше могла делать всё это. А теперь должна была смириться со своей участью – быть прикованной к инвалидной коляске.
Тяжёлый вздох, словно снова что-то навалилось на плечи. Она взглянула вверх. Нет, небо было на месте.
Надолго? Врачи разводили руками и молчали. Никто и ничего ей не говорил. Впрочем, так было легче. Робкие попытки утешить всегда оканчивались одинаково плачевно. Ни медперсоналу, ни даже, узнавшей Магдалене это было не под силу. Конечно, они все, все без исключения казались ей чужими, даже родная мать. Анцифера старалась не быть эгоисткой и тоже понять и принять эту заботу, но это получалось тяжело, поскольку раненое самолюбие не думало заживать, а у той же Магдалены не хватало опыта в том, чтоб не ранить. И поэтому Анци решила не мучать других и свою память и просто решила, что незеачем тревожить людей из прошлого. Говорили, что у неё был отец, но и ему она говорить не хотела – такой дочерью не погордишься. У неё были друзья – она не помнила никого и ничего, что их связывало. Связывало бы её с прошлым.
Нет… ложь… Всё-таки была одна тонкая «нить», упрямо тянущаяся из того времени.
«Моему Маэстро…» - билось два слова в голове. Пальцы левой руки скользили по выпуклым точкам шрифта Брайеля. Именно это было выдавлено на форзаце толстого клавира, ей так сказали. Это были ноты – подборка произведений Чайковского. А из текста, лишь эта надпись. Похоже, что это было заказано лично для кого-то, поскольку выдавить на форзаце надпись, не повредив самой обложки – было бы невозможно. Это подтвердили и в том магазине, в Праге, который удалось найти по чеку, оставшемуся в сумочке.
Но для кого именно? Единственное, что Циля могла логично предположить, что это мужчина и что у него должны быть проблемы со зрением. Но не это хотела она узнать, совсем не это.
Коляска стояла у лавочки. Анцифера задумчиво сидела, не поднимая головы от клавира, словно бы пыталась прочесть что-то между замысловатых точек, какую-то подсказку. Простуда не помешала ей приехать сюда с одной из знакомых по имени Анна, у которой здесь были не то родственники, не то друзья. Казалось, что приезд сюда расставит все точки над «i», но она запуталась ещё больше и почти ничего не вспомнила, кроме каких-то обрывков музыки, но и их найти она не могла. Конечно, произведения Моргана ещё не сдавались в массовую печать.
«Наверное, нужно было бы заглянуть в эту Энигму, она ведь совсем рядом…» - по коже пробежала волна мурашек. Она боялась, но не желала себе в этом признаться, оправдывая себя тем, что Анна пока может быть занята и поэтому не стоит ей звонить ради этого, а самой… самой ей не справиться.
- А небо... лучше не смотреть - я небу здесь не рад, - немного на распев продекламировала девушка в полголоса. В голову отчего-то пришли слова. Кажется, это было что-то из произведения Шостаковича.

Внешний вид: бордовая шапочка, расшитая бисером, широкий шарф и сапожки в тон. Красная короткая курточка, чёрные узкие джинсы и чёрные кожанные перчатки без пальцев.

 Отправлено: 15.11.10 01:48. Заголовок: Октябрь. Этот букет ..

Октябрь.
Этот букет даже зал ожидания аэропорта был способен превратить в цветущий сад. Всю дорогу от цветочного магазина до аэропорта он ехал сквозь вернувшееся с ароматом орхидей лето, оно же царствовало в душе. Холодный голос, сообщающий о прибывающих и вылетающих самолётах казался приветливым, и хотелось верить, что люди вокруг тоже чувствуют это вернувшееся лето.
Пятнадцать минут. Четырнадцать минут. Точки на экране телефона издеваются, не желая меняться, перелистывать минуты, и это волнует, наполняет до макушки нетерпением. На время удаётся отвлечь себя от попытки подогнать часы, подумав о том, что он скажет. Ведь раньше он проговаривал заранее все ответственные речи, а что может быть ответственнее встречи любимой девушки? Но потом он представляет себе как будет выглядеть это со стороны, и сдувается. Вновь трогает кончиками пальцев экран телефона. Девять минут. Две недели, а он соскучился так, словно её не было три месяца. Возможно, потому, что только теперь они друг другу всё сказали, и без стен страха и недоверия их стало по-настоящему тянуть друг к другу? Кто знает. Семь минут. Две недели. Вряд ли она успела измениться, а, всё же, он волнуется. Шесть минут. Где-то здесь наверняка ждёт Малруни. Видит ли? Подойдёт? Вряд ли сейчас. Отец не упустит возможности выбрать для бурного приветствия самый неподходящий момент, когда им сильнее всего захочется, чтобы мир исчез. Такова привилегия родителей. Вряд ли им сегодня удастся пообщаться столько, сколько хочется. Четыре минуты. Совсем немного, на большом табло уже наверняка светится прибытие рейса. Три минуты. Время течёт медленно, но неудержимо. Две минуты. Одна. Вот тёплый голос объявил прибытие.
Теперь уже не к стрелкам обращено внимание Йена. Он узнал номер выхода. С помощью приятной женщины нашёл его. И слушал. Теперь единственное, что оставалось ему – слушать. Вокруг кипела жизнь – пассажиры без багажа первыми вышли к встречающим, и уже успели создать радостную толчею. Он отошёл назад. Отсюда наверняка его будет видно, здесь она должна будет пройти. Минуты идут, кто-то уже ушёл из зала, кто-то выкатывал из дверей багаж. Он вздрагивал каждый раз, когда чей-то голос выкрикивал имя, но всё было не то. Минуты шли – людей становилось меньше, беспокойства – больше. Вот уже никто не выходит из дверей, вот уже не осталось встречающих. Где же ты? Он готов пройти туда, откуда она должна была появиться, но его не пускают. Опоздала? Не заметила его? Ушла с Малруни? Четверть часа, полчаса… цветочный запах отдаёт затхлостью, мёртвый голос объявляет посадку на рейс до Нью-Йорка. Где же ты?
Он звонил Малруни. Он ждал звонка. Он пытался узнать контакты Магдалены у её отца, он пытался достучаться до дирекции колледжа. Всё впустую. Он ждал…

Ноябрь.
Время рушило все надежды. Ни звонка. Ни вести. Ничего.
Где же ты?
Возможно, она заболела?
Ни звонка. Ни вести. Ничего.
Попала в аварию?
Ни звонка. Ни вести. Ничего.
Нашла другое счастье? Другой колледж? Осталась с матерью?
Ни звонка. Ни вести. Ничего…

Декабрь.
Снег. Он белый, он помнит его слепящую белизну, которую можно увидеть только за городом. В Виндзоре он наверняка не теряет белизны, это не Лондон. Он опасается задумываться о цвете снега, невольно возникнет сравнение «белый, как…»
Кажется, что он уже привык. Но каждая такая мелочь, она цепляет воспоминания и тянет за собой. Где же ты? Что с тобой? Самые страшные мысли приходят под вечер, хотя ему едино – днём так же темно. Он гонит их, но они назойливы, они граничат с бредом.
Последние недели, вроде, легче. Он всё ещё думает каждый день о ней. Он ждёт, хотя корит себя за это. Он ничего не знает, звонков, писем, вестей – их нет до сих пор. И он постепенно привыкает к этому. Он вновь стал писать, но разве это музыка? Это крики и плач, хоть руководитель и отмечал глубокие чувства в его произведениях. Это не то, что он хотел бы написать, не то, что он хотел бы рассказывать миру. Только не о собственной пропасти, о застывших пальцах, цепляющихся за её край из последних сил, о страшной темноте под ногами.
Вот уже конец месяца. Мир множеством голосов желает ему весёлого Рождества. А он не отвечает, лишь друзьям, возможно, вынужденно улыбнётся и без чувств повторит пожелание. Единственная радость – возвращение отца. Возможно, он сможет найти хоть что-то о случившимся? Холодная мысль всё же проскальзывает: «а вдруг ничего не произошло?».
Он идёт, не раскладывая трости. Он сделает это только за воротами, а эти аллеи ему знакомы уже более трёх лет. Знакомый голос окликает его, заставляет остановиться. Всего лишь однокурсник, ему нужно передать папку с домашним заданием, которую Йен забыл в аудитории. Он стал рассеянным в последнее время, мысли всё время где-то не здесь. Он благодарит приятеля, и дальше они идут вместе – ворота для всех одни и те же.
- Это Парадиз?
- Что? – он вздрагивает, но мгновенно уверяет себя, что разговор идёт, скорее всего, не о фамилии. Но голос – голос выдаёт его, и это не остаётся незамеченным.
- Там… Йен, там Анцифера.
Жестокая шутка. Морган находит рукав парня и сжимает. Проносятся не значащие ничего мысли о цвете, материале и посещённой десять минут назад уборной, но – главное – он не улыбается. Он… серьёзно?
Йен застыл, напоминая лицом греческую статую – та же белизна, та же неподвижность.
- Анцифера?
Однокурсник грубо вырывает руку – хватка у «музыкальных» пальцев Моргана что надо. Это выдёргивает Моргана из хаоса панически скачущих мыслей. Как? Когда? Откуда? Почему?
- Подожди, - тихо зовёт он приятеля. – Прости. Поможешь?
Сокурсник молча тянет его за рукав в сторону лавочек.
- Привет, Анцифера. Что случилось?
Они поверхностно знакомы, так что беспокойство в голосе не удивительно. А Йен… а Йен жадно ловит звуки, больше всего опасаясь услышать её голос… не так… только не так. Можно ли поверить, что она настолько жестоко решила пошутить? Пусть так… пусть шутка… но не один из тех кошмаров…

Внешний вид: чёрный плащ до колен, чёрные брюки, зимние ботинки. На руках перчатки, на лице - тёмные очки. Без шапки. Бледен до синевы.
С собой: кожаный портфель со всеми вещами в левой руке, сложенная трость - в правой.

 Отправлено: 15.11.10 12:35. Заголовок: Она слышала, как кол..

Она слышала, как количество прохожих начинает возрастать, и отчего-то стало не по себе. Наверное, было бы лучше уйти отсюда, чтобы не попадаться никому на глаза, а то мало ли…
Два странных и совершенно противоположных желания боролись друг с другом: желание остаться, дабы робкая надежда хоть что-то вспомнить уже могла умереть наконец. И желание уйти подальше и поскорее, чтобы окружающие не видели её, не обращали внимания, и Анци могла бы и дальше сидеть, погружённая в свои собственные мысли, почти ласкающая кончиками пальцев обложку клавира.
Но эти мысли не успели даже толком оформиться, как снова раздались приближающиеся шаги. Девушка едва заметно вздохнула, не поднимая головы и сетуя на то, что, конечно, это же примерно конец учебного дня и студенты теперь все повалят домой.
Ещё одни… Торопливые. В гулкой тишине аллей это пока был единственный звук, нарушавший тишину. В результате уже теперь двое должны были пройти мимо. Хотелось слиться с окружающим миром, но одежду она, увы, выбрала не самую подходящую, а народ здесь был любопытный – складывалось впечатление, что они никогда не видели человека в инвалидной коляске. Это пристальное внимание раздражало, но отзывалось скорее не злобой. А какой-то щемящей тоской в груди. Неимоверно хотелось стать такой, как все и слиться с толпой этих студентов. Тогда бы отпала необходимость для некоторых так пристально на неё смотреть.
Наверное, за последнее время она стала слишком многое принимать близко к сердцу и искать подводные камни там, где их вообще не должно. Смех за спиной, взгляд на неё, а потом оживлённое шушукание в компании – это всё она воспринимала на свой счёт, хоть и прекрасно помнила, что у окружающих тоже были свои дела и интересы. Но сколь бы она себя ни пыталась уверить – выходило как-то слабо.
Но сейчас Анци оказалась права, украдкой подняв глаза на двух прохожих и заметив, что они о чём-то переговариваются на некотором расстоянии, девушка поняла, что речь идёт о нёй. Коротко мотнула головой, отгоняя эту мысль, и всё как-то сжалась. Ну, не получалось ей убедить себя в том, что не она причина разговора.
Робкая надежда, что два студента пройдут мимо стремительно исчезала по мере их приближения. Анцифера снова вернула взгляд на клавир.
Хотелось кому-нибудь пожаловаться. И этот клавир был, похоже, единственным слушателем. Это больше походило на психическое расстройство, ведь девушка знала, что книга – это бездушный предмет, он не может слышать, не может ответить, но она всегда обращалась с этим клавиром настолько бережно, насколько это было возможно.
«Ну, зачем они идут сюда?! Не хватило зрелища со стороны?» - девушка едва заметно поморщилась.
На обращение одного из студентов она отреагировала не сразу. Как-то не привыкла она даже к собственному имени, да и не хотелось. Внимательный, но не очень долгий взгляд сперва скользнул по одному студенту и не найдя в нём совершенно ничего, переместился на второго.
Он был одет слегка не по погоде… Что-то смущало её в этом. Отсутствие шапки. Захотелось почему-то вдруг пожурить его. Очки… Анци откровенно зависла. Зачем? Он был одет слишком прилично, чтобы походить на беспардонного раздолбая, у которого нет чувства такта вообще. На вышеописанного больше походил тот, что первый обратился к девушке.
- Д-добрый день, - слегка запнувшись от растерянности, произнесла девушка. Голос был немного простужен, но Йену не составило узнать знакомые обертона, знакомые нотки, он мог услышать, как она растеряна и напугана, но это не страх вора, который попался по горячим следам. Она явно боялась оттого, что не знала того, что будет дальше.
- А вы не ошиблись случайно? – робкая надежда. Но на что?
Хотелось сказать, что её зовут даже не Анцифера. По идее и раньше девушка предпочитала «Анци» или «Циля» полному имени. Но что-то останавливало её.
Руки предательски начинали мелко подрагивать.
Девушка перевела взгляд на Йена, словно пытаясь и от него услышать ответ на вопрос, но увидела на его лице лишь бледность. Пугающую, заставляющую вдруг сердце застучать в бешеном ритме.
- С вами всё в порядке? – она потянулась к Йену, чуть подавшись вперёд и не сразу поняла, что клавир с её коленей съехал и падает на асфальт почти у самых ног Моргана. Глухой звук удара об асфальт и девичьи приглушённый вскрик, словно она едва не разбила хрустальную вазу. Хотя клавиру от этого падения, вернее соскальзывания с полуметра высоты, да в кожаном переплёте совершенно ничего не сделалось.
- Вы… Вы не могли бы… помочь? – умоляющий и какой-то измученный вопрос прозвучал совсем тихо.

 Отправлено: 15.11.10 16:36. Заголовок: Он спал. Кошмарен бы..

Он спал. Кошмарен был сон, и страшным – пробуждение. Все те дни, что он ждал чего угодно: звонка Малруни, письма в безликом бумажном конверте, просто смс-сообщения – чего угодно, свелись вот к этому моменту. К удивлённому вопросу сокурсника и звуку знакомого голоса. Он до последнего не мог поверить, что услышит эту знакомую музыку, неровную из-за простуды, должно быть, но ту же, знакомую, бархатно-синюю, глубокую и неожиданно ясную. Не так… это не должно было случиться так. Должна быть радость и облегчение после долгой разлуки. А он… он вдруг чувствует, будто теперь он дальше, много дальше, чем был эти два с половиной месяца. Смесь недоверия, – он не может до конца поверить своим ушам, - радости и страшного понимания, что этот тон не шутка, пригвоздила его к месту. Он подался вперёд, бледнея, надеясь неясно на что: то ли на то, что этот этот голос вдруг потеплеет, скажет "здравствуй, Йен", или что слух всё же подведёт его, что голос изменится, перестанет терзать душу этой чуждостью...
- Что? - тем временем переспросил его приятель, но ему было по большому счёту всё равно, он пропустил непонятое мимо ушей. - Выздоравливай. Весной ведь снова большой проект колледжа, а кто ещё вытянет то, что пишет маэстро?
Хлопнув Моргана по плечу, парень пошёл своей дорогой, не желая разбираться в странностях поведения девушки и Йена. А последний, похоже, бы готов упасть от малейшего толчка. Он хотел протянуть вперёд руку, но боялся, до самых глубин души боялся окончательно и бесповоротно узнать. Но фамильярный толчок только заставил его повернуть лицо в ту сторону, где только что стоял однокурсник. Оказывается, в его присутствии сейчас он нуждался больше, чем когда бы то ни было. Или, напротив, теперь стало легче, когда он ушёл? Проклятье...
Он должен был что-то сказать, но все слова застревали ещё в груди. Воздух отказывался выходить из лёгких, став тяжёлым камнем. Медленно опустившись на корточки, Йен пальцами руки, сжимающей сложенную трость коснулся асфальта у ног. Рука двинулась в сторону, потом вперёд, ещё раз в сторону... здесь, наконец, нашёлся край папки. Вторая рука, оставив портфель, потянулась следом, подхватывая увесистый кирпич. Он ошибся, это был клавир. Сквозь кожу перчаток яснее было не разобрать. Словно в трансе он протянул его девушке снизу вверх, но не разжал пальцев.
- Анцифера... ты... неужели ты действительно меня не узнаёшь?
Он хотел сказать иное, совсем иное, но вырвалось то, что ближе всего лежало и больнее царапалось. После того расставания, после стольких недель беспокойства, чужой тон и "вы" - больнее выстрела в живот, и вернее убийственно, чем яд тайпана. Всё это вылилось в его вопрос, в голос.

 Отправлено: 15.11.10 17:51. Заголовок: Она смотрела на моло..

Она смотрела на молодых людей пытливым, но несчастным взглядом бездомной собаки, она не понимала, что им нужно, словно бы у неё уже отобрали всё, что можно, а теперь хотят забрать последнее – остатки сил и терпения. Взгляд карих глаз был буквально прикован к лицу Йена, она даже не обратила сперва внимания ни на трость, ни на портфель, да она по сути даже на ещё одного молодого человека не обращала внимания почти. Во всяком случае, до тех пор, пока он не сморозил глупость, задевшую девушку настолько, насколько могут задеть лишь слова совершенно несмышленого ребёнка. Но это для неё всё было относительно ясно, а вот другие… чужие, они не понимали смысла случившегося.
Негромкий смех невольно сорвался с губ девушки, но что-то в нём изменилось. Вместо перезвона серебряных бубенцов, казалось, что кто-то ударяет по тонким струнам и они рвутся, рвутся и рвутся с жалобным звоном, но рождая-таки необходимый звук. Смех замер буквально через несколько секунд, а девушка лишь покачала головой:
- Я буду очень стараться, но, похоже, что всё-таки придётся вам искать замену для вашего… «Маэстро?!»
- Стой! – но было уже поздно, Анци не сразу поняла, что это слово…Могло ли это быть простое совпадение? Могло, конечно. Но она должна была убедиться, а не успела. Оставалось лишь провожать взглядом удаляющегося студента. Она ударила по подлокотнику коляски и закусила губу. Хотелось заплакать от досады, но она была не одна. Здесь остался этот странный, побледневший молодой человек, который так и не ответил, всё ли с ним в порядке, так что эмоции следовало отложить на потом.
Она внимательно следила за Йеном широко распахнутыми глазами и, кажется, только сейчас начинала понимать, что с молодым человеком действительно не всё в порядке, но виною тому была вовсе не бледность. Циля закусила губу, принимая из рук Йена клавир.
- Спасибо
Однако, следующий его вопрос, а вернее даже тон, которым он был задан прозвучал, словно выстрел и попал в самое сердце. Руки дрогнули, и если бы Морган всё ещё не держал клавир, то тот снова бы упал на асфальт. Она застыла, в нерешительности, чувствуя себя полностью обескураженной.
- А должна? – едва вымолвила девушка почти одними губами. Голос хозяйке отказывался повиноваться. Этот полувопрос отчего-то походил и на утверждение. Девушка понимала, что почти незнакомых людей таким тоном никто не спрашивает.
Она закрыла глаза.
- Ведь должна, да? – беспомощно спросила Циля, касаясь рукава пальто Йена одной рукой, а второй продолжая держать клавир.
Она сейчас могла вспомнить только рёв двигателя, противный скрежет сминающегося металла, крики людей, сливающиеся в один стенающий хор. И лихорадочную мысль «Только бы уцелеть самой и не поцарапать клавир!»
Да что же она к нему так привязалась?! Сама не спаслась, зато сберегла ноты эти. Зачем? «Неужели было так нужно?» Это ведь всего лишь Чайковский, ну, правда, произведения были не самые распространенные собраны. Но она чувствовала, что не смотря на всю смехотворность ситуации не могла выбросить этого «всего лишь Чайковского», а ведь вполне могла бы.
- Я… прости…, - девушка выдохнула, - Я не должна была сюда приезжать, наверное, - она поджала губы, продолжая смотреть на Йена. Отчего-то ей хотелось утешить этого молодого человека, коснуться его лица, но она его ведь не знала. Или знала когда-то, но не сейчас. Как бы он на это отреагировал?
- Сейчас я не помню даже собственных родителей толком… Прости. Я… мне неловко, но это так, - девушка чуть пожала плечиками и потянула Йена за рукав, в сторону скамейки, как бы безмолвно прося сесть рядом.
Она явно ощущала себя не в своей тарелке, но не могла его отпустить. Или не хотела? Над этим не было возможности задуматься.
Странное ощущение терзало девушку. Это даже нельзя было сравнить с тем, когда Магдалена кинулась к недавно очнувшейся девушке со слезами и криками: «Анци, доченька моя милая!» а Циля лишь с недоумением глядела на это всё, подавляя в себе желание шарахнуться в сторону. Когда же она начала осознавать, что не помнит даже собственную мать и то в груди щемило как-то не так пронзительно.
- Лучше ска… жите… скажи… Я запуталась, прости. Лучше скажи, пожалуйста, кого ушедший молодой человек назвал Маэстро? – последнее слово сорвалось с её губ каким-то почти привычным тоном.

 Отправлено: 15.11.10 23:50. Заголовок: Конечно, он не рассл..

Конечно, он не расслышал, только почувствовал сказанное. За воротами ездили автомобили, где-то там дожидался его шофёр, разговаривали студенты, у которых занятия уже закончились. Беспомощность её голоса больно оцарапала слух. Он когда-то строил стены между ними и терзал себя за то, что не сможет защитить её, когда ей понадобится защита. Тот страх вернулся уже свершившейся бедой. Что-то произошло, а его не было рядом, и был бы – чем бы он смог помочь? Губы Моргана страдальчески.
Стянув с руки перчатку, Йен бросил её на портфель, вопреки всем привычкам, не озаботившись аккуратностью. Ему сейчас было не до неё. Неожиданно тёплой ладонью он накрыл пальчики Анциферы, лежащие на рукаве его плаща, и тут же одёрнул. Авария, травма, потеря памяти – сухие факты обожгли его словно раскаленное добела железо. Секунду он справлялся с ужасным знанием, а потом его рука вновь накрыла руку девушки. Плохо осознавая происходящее, Йен отпустил клавир и нашарил в той стороне, куда его тянула рука Анциферы, край скамейки. Присев на неё, он положил трость рядом, одним движением стянул очки, а другую руку запустил в волосы. Ему нужны были эти секунды, пока знание обрастало пониманием. Пока все его выдуманные страхи, выросшие из потери одного и самых близких людей, не вплелись в один реальный страх действительности. Его руки поднялись, словно здесь был рояль, но вновь опустились на колени. Позволит ли она? Ведь он теперь… чужой для неё, она не помнит, что он был кем-то другим, кроме как навязчивым прохожим. Но эта была та же Анцифера – это был её голос, и её руки. Родная, любимая. Потянувшись в сторону девушки, Йен привстал и бережно прижал её к груди. Это было легко, когда она стояла, теперь же разница в росте вместе с положением девушки заставляли согнуться в три погибели и присесть, но это меньшее, что волновало Йена Моргана. Его голос дрожал, когда он говорил:
- Меня… он имел ввиду меня.
Он прижался лбом к бисеру на её шапочке и прикрыл глаза. Всё неожиданно встало на свои места. Анцифера, живая, она здесь, рядом. И теперь больше всего страшит, что она оттолкнёт, испугается, не примет… но она здесь. Нашлась. Вернулась.

 Отправлено: 16.11.10 00:48. Заголовок: Она не совсем понима..

Она не совсем понимала, зачем молодой человек стягивает перчатку с руки. Сама бы она ни за что не решилась на подобный жест, поскольку погода совсем не располагала к подобному. А уж сколько раз были прокляты эти перчатки без пальцев! В других было не очень удобно справляться с коляской – скользили руки.
Его рука была тёплая. Тёплая, настолько, что в груди шевельнулось какое-то знакомое ощущение от этого простого на первый взгляд прикосновения.
«Теперь я знаю, что бы мог почувствовать рояль, будь у него человеческая душа, когда ты касаешься его клавиш» - всплыла откуда-то странная фраза.
«Стоп! Какие клавиши? Какой рояль?!»
- Рояль…, вы… ты пианист? – неуверенно спросила девушка.
В её памяти было отрывков, музыкальных фраз, которые упрямо не желали наводить девушку на мысль о том, где она их слышала.
Он вёл себя, по меньшей мере, странно, складывалось впечатление, словно сейчас девушка рассказала ему обо всём случившемся и он переживал. Да, он именно переживал, и это было очевидно. Но ведь Циля даже рта раскрыть не успела.
И без того не маленькие глаза расширились от удивления, когда молодой человек обнял её, но она не смела его коснуться, хотя этот его порыв… было в нём что-то такое… она словно вернулась назад, в своё прошлое, где уже как-то раз стояла на краю пропасти отчаяния. Но сейчас она упрямо твердила себе, что она одна. Что она должна быть одна. Так будет легче другим. Пальцы добела впивались в кожаный переплёт нот.
Но будет ли легче ему?
Пальто едва уловимо делилось запахом ненавязчивого мужского парфюма и больше ничего: ни запаха табака, ни примеси чего-то ещё, чем пахнут миллионы мужчин. Но, может быть, именно поэтому она ощутила, что этот запах был настолько привычным и родным?
- Йен…, - имя слетело с губ само собой. Робко и неуверенно, как очень высокая нота, взятая без подготовки и наугад, но она попала, хотя сама этого до сих пор была не в силах понять.
Это прозвучало почти одновременно с его ответом на вопрос. Девушка утратила дар речи, ей удалось лишь судорожно вдохнуть. Чуть отстранившись от молодого человека, она заглянула ему в глаза.
«Каре-зелёные…» - других она почему-то не ждала. Возможно, она угадала с его именем, но она не знала, что за ним стоит, какое прошлое, какие отношения. Но он был в её жизни, похоже. Но здесь она ошиблась, ибо он был её жизнью.
- Постой… Подожди, - замотала головой девушка, - Ты?! Ты? – нет, он не лгал это. Почему-то она так чувствовала.
Она предполагала, что эти ноты были не ради развлечения отпечатаны таким способом, она предполагала и думала, что была готова к этому, но когда столкнулась лицом к лицу с фактами, то потрясение было мягко говоря сильнейшим.
- Боже, боже! – прошептала она, ей показалось, что кислород стремительно заканчивается. Стало жарко, стало тесно и невыносимо в этом теле. Это напомнило ей первые несколько суток, когда она узнала, что возможно останется инвалидом на всю жизнь. Девушка рванула с шеи шарфик, вздыхая полной грудью и стараясь проглотить подступившие слёзы.
«Ведь он же не виноват! Не виноват, что так вышло, что этот клавир, опоздание на рейс, автобус, авария… Боже!! Ну, ведь он же не виноват, что он слеп!» - она кусала губы, глядя на Йена, а потом, помедлив, произнесла, стараясь собрать остатки самообладания.
- Тогда выходит, что это, - явно имея ввиду клавир, - Должно быть твоё..., - она подала Йену клавир, - Открой.
А ещё это был последний способ оказаться на хотя бы минимальном расстоянии от него. Это был последний способ вынырнуть из мягкой пучины океана каких-то смутных воспоминаний, ощущений, чувств, запахов и мыслей. Всего того, что наполняло девушку, как сосуд до краёв. Она ещё раз взглянула на Моргана. Что она знала о нём? Ничего. Или почти ничего. О нём, похоже, знало её сердце и знало больше, чем мог предположить рассудок. Но она должна была выбирать и этот выбор ничего хорошего ей не сулил.
Не выдержав, Анци закрыла лицо руками, согнулась пополам, утыкаясь в колени, спина заныла, но это было сущим пустяком в сравнении с тем, что творилось в растревоженной душе. Даже слёзы теперь не могли принести облегчения, но она уже оплакивала тот выбор, который придётся сделать.
«Так будет лучше… Будет лучше ему. А я ведь… Пока я почти ничего не помню, может, мне будет проще и не вспоминать?»

 Отправлено: 16.11.10 11:24. Заголовок: В груди шевельнулась..

В груди шевельнулась неяркая, робкая радость. Надежда, такая хрупкая и цепкая. Но она была сильнее отчаяния. А их чувства были сильнее забытья.
- Пианист, - с грустной улыбкой подтвердил он, не решившись вдаваться в подробности. Он не хотел её испугать, не хотел путать водопадом прошлого. Пусть всё будет так – постепенно. Наверное, он сможет с этим справиться.
От звука собственного имени захотелось смеяться, хотя в душе всё больше было похоже на сад после пожара. Если она вспомнила это, значит, сможет вспомнить и остальное. Но, вопреки этой мысли, он не стал сопротивляться, когда девушка отстранила его. Отпустить её теперь, когда спустя более чем два месяца он нашёл её, было до безумия сложно. Но он отодвинулся, вернулся на край скамейки, и только сейчас начал замечать собачий холод, набросившийся на него внезапным порывом ветра. Его одежда была рассчитана на самый длинный путь, который мог ему предстоять по пути домой – от дверей колледжа до машины. Поёжившись, он попробовал поправить сбившийся шарф, неудачно, как показал следующий же порыв. А он не сделал попытку исправить это. Со смешанным чувством изумления и чего-то такого, неопределённого, чему сложно подобрать адекватное определение, он принял из рук девушки тяжёлый клавир. Теперь, когда его рука касалась кожи переплёта, он понял, что этот предмет был с Анциферой всё это время. Прага, аэропорт, автобус, авария, госпиталь… всё это было лишено эмоций до тех пор, пока Йен не начинал переосмысливать узнанное. Но сейчас он чувствовал только слабость, в нём не оставалось места для ещё больших переживаний, чем те, что он уже вместил. Удивительная способность знать много больше о предметах и людях, чем мог бы рассказать кто-либо, отнимала силы, а он всё ещё так и не научился контролировать её.
Пальцы пробежались по корешку клавира. Открыв его, Йен почти сразу нашёл на форзаце дарственную подпись. Это была улыбка человека, нашедшего в бумагах потерянного друга письмо, адресованное ему. Что-то вроде «если ты читаешь это, значит, меня уже нет в живых». Уголки губ Моргана дёргались, словно не зная какое положение принять, как будет правильно. В его улыбке было больше боли, чем радости.
Он вновь и вновь проводил рукой по этой надписи, пока сдавленный звук не заставил его потерять всякий интерес к подарку. Казалось, в него не поместится больше эмоций, всё, дальше – край если не истерики, то полного изнеможения. Но нет. Отложив клавир на сиденье рядом с собой, Йен протянул руку к Анцифере. Пальцы коснулись её спины, плеча… Морган вновь оказался на корточках перед креслом, почти вровень лицом с сидящей девушкой. Страшнее всего для мужчины – вот это беспомощное рыдание дорогой женщины. Он просто не знал что делать.
- Поедем ко мне. Я всё расскажу тебе… где не будет так холодно. Или… или ты здесь с Магдаленой?
Он как-то забыл о существовании старшей Парадиз. После многих недель молчания он мог себе представить что сказала бы женщина при встрече. И это его пугало невозможностью как-то что-то изменить.

 Отправлено: 16.11.10 13:13. Заголовок: - Тогда, быть может,..

- Тогда, быть может, ты знаешь…, - девушка осеклась, вспоминая, что ей не мог помочь никто найти ответ на ещё один вопрос, - Хотя, нет…Ничего, - воодушевление сменилось снова упадочным тоном.
Она устала, очень устала. И это была не столько физическая усталость, сколь усталость души и разума, почти пустого, содержащего в себе лишь воспоминания о каких-то жизненно-важных сведениях, обычных вещах: она помнила почти всё, что должен помнить среднестатистический человек, окончивший школу, но она не помнила, кем являлась сама, чем жила, о чём думала, мечтала, чего хотела. Она была потеряна, если не для общества, то для самой себя точно.
Пытаться понять, вспомнить и разобраться, казалось, было бесполезно. Каждый новый путь приводил в очередной тупик, а силы, затраченные на поиски истины, даже не собирались восстанавливаться.
Она несколько секунд наблюдала за Йеном, прежде чем вот так вот безутешно по-детски разрыдаться от боли и страха. Страха за своё прошлое, которого не было, настоящего, которого нет и будущего, которого, казалось, не будет вовсе. Так зачем лишать будущего других?
Хорошо, что знание Йена предоставляло лишь сухие факты, из которых он сам был волен делать выводы, а не те эмоции, что испытывал человек, держащий прежде в руках этот клавир. Сколько ночей она мучительно пыталась понять, что это вообще такое и зачем, пока ей не прочитали и не объяснили. Но как же мучительно долго Анци потом пыталась вспомнить, касаясь этой надписи, а эти точки для неё были немы и бесчувственны, только теперь, и только под пальцами Моргана наполняясь своим первоначальным смыслом.
Девушка была не накрашена, поэтому слёзы, струясь по щекам, оставляли лишь влажный солёный след. Хоть какой-то плюс в том, что Анци не любила смотреть на себя в зеркало.
В ответ на прикосновение молодого человека ей через несколько мгновений удалось поднять голову и взглянуть на него.
Он был бледен едва ли не до синевы, и это бросалось в глаза, как и то, что, похоже, он очень устал. Анцифера вытрала рукавом курточки глаза, пытаясь осмыслить предложенный вариант. Она не должна была идти с ним и знала это прекрасно.
Тяжёлый вздох, медленный и задумчивый, очередной взгляд на Йена.
«Я изверг что ли?»
Но она боялась этого разговора, чувствуя, что может случиться что-то неизбежное, какая-то ошибка… Или то, что она сейчас считала ошибкой.
- Ты совсем замёрз…, - голос был глухим от слёз. Она коснулась его губ кончиками холодных пальцев задумчиво и осторожно. Пальцы подрагивали, да и не только пальцы.
- А идти со мной будет долго…, - как бы извиняясь добавила девушка и нерешительно, но повинуясь какому-то непонятному чувству, поправила шарф на шее Йена так, чтобы ветер минимально пробирался под пальто. Сама же Циля чувствовала, что очень замерзла, но это ощущение было где-то на грани сознания, переполненного иными чувствами и мыслями, поэтому пока казалось неважным.
Она не желала идти на попятный, но оставлять вот так вот молодого человека посреди холодного парка на самом ветру она не могла. Она сама, казалось, закрылась и замёрзла изнутри с того самого момента, как очнулась, поэтому не могла позволить, чтобы уличный холод пробрал молодого человека до самого сердца.
«Зачем брать грех на душу?»
Говорить здесь – кого она быстрее сведёт в могилу? Себя своими метаниями, рыданиями или его - переживанием и холодом?
«Если он действительно не откажется пойти со мной, то я не оставлю себе выбора – мне придётся с ним поговорить. Только что я скажу?»
Эх, знала бы Анци, что она сама себе не оставила уже сейчас выбора, ибо Моргана ждала машина, которая как-то не отпечаталась в сознании, чтобы сейчас всплыть в памяти и заставить девушку отказаться от похода в гости.
- Нет, я не с ма…, - «мама» не получилась, - Магделеной. Я с Анной. Это моя знакомая из Праги – у неё здесь кто-то есть… То ли родственники, то ли друзья, - да, ей было не больно-то важно, кто там у Анны. Чужие люди её мало интересовали, - А… а где живёшь ты, Йен?
Однако, тут интерес возник, как ни странно, а ещё сейчас Анци лихорадочно вспоминала, успел ли он ей назвать своё имя или нет.

 Отправлено: 17.11.10 22:30. Заголовок: До дрожи в руках зах..

До дрожи в руках захотелось снова обнять её, утешить. В её голосе слышалась та же усталость, что опусташала теперь и его. И не стоит спорить о том, кто из них вычерпал себе душу полнее. Он - потерявший её десять недель назад, или она - потерявшая себя. Даже ангелам не позволено сравнивать эти величины.
- Это не важно, - просто сказал он, и сказал правду. Не было ничего важного в том расстоянии, что им предстояло бы пройти. Пара сотен метров - до автомобиля, или сорок тысяч километров - до этой самой точки, в обход всего земного шара. Не было ничего, что могло бы сейчас заставить Йена оставить девушку. Только она сама. Он ждал, что их встреча будет наполнена искрящеся радостью и счастливым смехом, в перемешку с ароматом цветов. А получилось - колкая стужа, холодная сырость и колкое чувство вины. Оно не судило, оно не просило обвинений, оно просто приходило и прочно застревало в груди. Будто он мог что-то сделать там, в прошлом, чтобы этот канун Рождества они встречали не здесь, не так.
- Меня ждёт машина, здесь недалеко. И ехать... минут пятнадцать.
Если бы она только знала, как тяжело было ловить эти маленькие штрихи, заботливые жесты, так напоминавшие о прежней Анцифере. Они зажигались искорками на коже, но только для того, чтобы их тут же окатило холодной водой отчуждения в её голосе. Он нашёл её - или она его - но сколько ещё должно пройти времени, чтобы он смог вернуть её?
Если бы он мог посмотреть на их разговор со стороны, беспристрастно, он смог бы заметить ироничную усмешку на губах судьбы. Эта дама любит повторения истории в неузнаваемых комбинациях. Девушка, вернувшаяся из Праги на инвалидной коляске, не была той Анциферой, что знал Йен. Теперь она строила стены, возводя защиту для своего страдания. Теперь он тянулся к ней, напрасно штурмуя крепкую кладку, ощущая, что не сможет иначе.
- Поедем, Анцифера... пожалуйста.
Пальцы плохо слушались на холоде и неприятно отозвались, когда он попытался найти руку девушки.

 Отправлено: 17.11.10 23:10. Заголовок: Это не важно… Его сл..

Это не важно… Его слова раскатистым и долгим эхом отозвались в опустевшей душе девушки и медленно-медленно осели в самую глубь. Нет, не утонули на дне, а словно как снег легли на землю, укрывая покрывалом, хранящим тепло. Но снег, он же холодный! Но вопреки всему эти слова, которые обычно веют холодом, сейчас именно хранили крупицы тепла.
- Ты упрямый, - констатировала девушка, но почему-то улыбнулась.
Хотя чему уж тут было улыбаться? Она уступала, пусть немного, но уступала, а сейчас для неё это было чревато последствиями и необходимостью выбора.
Однако, отчасти вопрос выбора был решён уже, как самой Анциферой, так и молодым человеком.
- Машина, - полувопросительно повторила девушка, как бы прикидывая масштабы происходящего, ей действительно было не отвертеться. А ныть из-за того, что без посторонней помощи она даже в салоне машина окажется вряд ли ей не больно-то хотелось. Но этот факт ощутимо уколол и без того раненое самолюбие. Циля запаниковала.
«Таааак… Сейчас он меня уговорил поехать, дальше будет машина, а потом?» - она чуть поморщилась, прикидывая, что будет, если Йен живёт не в частном доме или же не на первом этаже, ибо не в каждом лифте помещалась коляска. Да и не везде они были.
Вот уж раньше бы Анцифера точно не поверила, что какие-то бортики, ступеньки и прочие спуски могли стать значительным препятствием для её свободы действий.
«А, впрочем, чего я так боюсь? Даже если это и так, то скорее всего ничего и не будет и я попрошу отвезти меня к Анне, а Йен… Йен окажется хотя бы дома и совесть его будет чиста, поскольку он ведь попробовал. Да?» - пыталась хоть как-то успокоить себя девушка.
Наверное, это всё было в какой-то мере расплатой за терпение Анциферы, и упрямство пополам с попыткой всё рассчитать Йена. Теперь они почти поменялись местами и, пожалуй, только Морган мог понять то, что творилось на душе девушки, которая вовсе не планировала того несчастья, которое рушило всю её жизнь прямо на глазах.
- А если я не соглашусь? – спросила девушка, глядя на Йена всё теми же заплаканными глазами и, кажется, ничего в ней не поменялось, кажется, она была всё той же чужой и холодной, однако…
- Тогда ты, похоже, сляжешь в больницу с воспалением лёгких, и это будет моя вина, - продолжала рассуждать девушка, но Йен слышал едва различимое, но знакомое лукавство в голосе:
- Но там слишком много ступенек и навестить тебя я не смогу… Надеюсь, тот, кто приехал за тобой, не возразит на счёт такого пассажира, - чуть заметно усмехнулась девушка, - Пойдём, - и взяла Йена за руку, как бы показывая, что не собирается куда-то тихонько уехать без его ведома, - Давай вещи мне, так удобнее будет, - попросила Циля, смиряясь с участью нежданной гостьи.

 Отправлено: 20.11.10 02:45. Заголовок: Никто не мог назвать..

Никто не мог назвать Йена упрямым с тех пор, как несчастный случай лишил его зрения. Деятельный талантливый молодой человек буквально в считанные дни превратился в тусклого меланхолика. Музыка могла дать ему поддержку, способ заместить потерянные навсегда цвета. Но только такая девушка, как Анцифера, могла вернуть ему почву под ногами. Для этого ей не нужно было исчезать и терять память, нет. Просто... только встретив её, полюбив и приняв свою любовь, он нашёл в себе силы бороться с непримиримой судьбой, задумавшей однажды лишить его всего. Постепенно, с садистским удовольствием вгоняя раскалённую спицу сначала в материнское внимание, потом в глаза, теперь - в Анциферу. Во всё то, что, пусть и бессознательно, в разное время было самым важным в его жизни.
Истолковав долгое молчание девушки по-своему, Йен огорчился. Очередная тёплая надежда-искорка была грубо залита ледяной водой.
- Не беспокойся. После машина отвезёт тебя куда скажешь. Ты могла бы позвонить Анне и предупредить куда ты направляешься.
Вопрос, заданный вроде не всерьёз, заставил Моргана мгновенно почувствовать холод уже не пробирающегося с ветром под одежду, но прямо здесь, под сердцем. Что если она действительно откажется? Просто отвернётся и уйдёт, потому что теперь, когда нет ни концерта, что связал бы их, ни тех воспоминаний, что делали их не просто друзьями, но чем-то большим, он ей не нужен такой, и всё будет кончено. Он вряд ли сможет пережить и этот удар.
Слава богу, ей не нужен был его ответ, она заговорила дальше. И эти слова немного успокоили молодого человека. Жаль, им не под силу было разбить поселившийся у сердца лёд, до боли холодный и царапающийся при каждой неосторожной мысли.
- Не волнуйся, - повторил он как можно было теплее, даже сделал попытку улыбнуться, - мы что-нибудь придумаем.
За её прикосновением он бы вовсе мог забыть об оставленных вещах. С тех пор, как она уехала, чтобы не вернуться, он стал рассеянным. Его мысли, до того чёткие и ясные, теперь витали в каком-то тумане, редко позволяющем сосредоточиться.
Свободной рукой потянувшись к скамейке, Йен нашарил клавир - последний след прежней Анциферы, последнее доказательство, что она действительно существует... или существовала, - и передал его в руки девушки. Потом встала очередь за сумкой и перчаткой, оставленной рядом. Последними на свои законные места вернулись очки и трость, их он почти готов был забыть на этой аллее.
Ему не нужно было объяснять, что Анцифера не может встать и пойти рядом. Он уже знал, с того момента, как их руки в первый раз соприкоснулись. Стянув вторую перчатку, Йен отдал её девушке, поднимаясь на ноги.
- Возьми. И скажи, если мы будем на кого-то наезжать.
Дорогу до ворот он знал превосходно, он не составлял для него сложности, даже с коляской. А там, на стоянке, было отведено специальное место для транспорта таких, как он. Не нужно было искать машину долго. Звук открывшейся водительской двери подсказал, что водитель как всегда не опоздал, и что их приближение не осталось незамеченным.
- Эндрю, Вы не могли нам помочь?
- Мисс Анцифера? - вместо ответа обеспокоенно спросил шофёр, уже успевший узнать девушку своего пассажира в лицо. - Я...
Поискав в течение двух секунд что сказать, мужчина спохватился и без суеты помог девушке забраться в салон. Багажник хлопнул одновременно с дверью за присевшим рядом Йеном.
- Домой, пожалуйста, - попросил молодой человек и опустил голову, не зная, что должен сказать сейчас. Говорить при Эндрю он не то, чтобы опасался, но... не мог. Это не тот разговор, что мог бы состояться при постороннем.

 Отправлено: 20.11.10 12:13. Заголовок: Он помнил, ради чего..

Он помнил, ради чего ему нужно было проявлять упрямство и переступать через неуверенность. Цена неуверенности бывает слишком высока для всех -это факт. А Анцифера? Она не знала, чего стоит теперь её собственная жизнь, сравнивая с другими, и не в состоянии найти в ней ценность. Если б только девуша могла представить, что для кого-то она являась одной из важных составлющих жизни, словно стержень или стальная струна, натянутая внутри.
Но, порой, беспамятство может граничить с бесссердечием и это, как обоюдоострый меч причиняет боль всем: и окружающим, и тому, кто эту боль причиняет.
- Да, спасибо, я так и сделаю, - Циля старалась говорить мягко и не показывать своего волнения. Но это было не совсем обычное чувство, вернее его оттенок, словно мелодичский минор - минор, но с едва уловимым оттенком мажора. Обычно Анци всегда переживала, когда нужно было прибегнуть к чужой помощи, но здесь дело было не только в этом. Не помня Йена, но чувствуя растерянность пополам с щемящим чувством тоски и жгучей искры притаившейся в груди, девушка жаждала понять, что является причиной. И дело было вовсе не в жалости, не в том, что внешность Йена казалась ей привлекательной.
- Ты так заботишься обо мне..., - почти ласково заметила Анцифера, но спрятать тень боли удалось струдом, - Мне действительно жаль, что я не помню... Я бы всё отдала! - вздохнула Циля, - И даже бы согласилась остаться... такой... насовсем, лишь бы..., - и подняла глаза на Йена, но плакать, казлось, больше нет сил и замолчала.
Бережно приняв вещи молодого человека, она не удержалась и пожурила его, дабы отвлечься самой и отвлечь его:
- В Виндзоре погода не ах, что же ты ходишь без шапки да ещё и перчатки снимаешь? Хорошо, предупрежу, - Анци усмехнулась, - Но надеюсь, что обойдёмся без ДТП и не придётся лишать тебя прав на... кхм, этот транспорт сомнительного удобства.
Всё обошлось, только вот реакция водителя несколько смутила девушку ещё и тем, что он её знал:
- Здравствуйте. Да, вроде бы она самая, - Циля виновато развела руками.
Было жутко не по себе от несамостоятельности, и только оказавшись в салоне авто, девушка вздохнула спокойно и стала набирать сообщение Анне.
- Всё, я предупредила. Йен, скажи пожалуйста, о каком концерте вёл речь твой друг? И... И ты, выходит, что-то писал сам? Ведь это же не первый концерт, да? - осторожно обратилась она к молодому человеку, стараясь осмыслить весь разговор от начала и до конца.

 Отправлено: 20.11.10 22:07. Заголовок: - Надень, - вместо о..

- Надень, - вместо ответа сказал он, находя ручки кресла. Он вовсе не для удобства снял перчатки. Невесело усмехнулся, но вовсе не шутке Анциферы, а только представив себе какое зрелище они представляют со стороны.
Он понимал Эндрю, не нашедшего слов для сочувствия, и был ему благодарен за здравомыслие. Он чувствовал, что жалость и сочвуствие только заденут Анциферу, а не поддержат. Наверное, и его шофёр это понял, хотя и мог видеть лишь последствия самой заметной травмы. Всю дорогу до дома он молчал, хотя, наверняка слушал и делал выводы. Вряд ли от него укрылась странность вопроса Анциферы.
А Йен улыбнулся. Невесело, но, всё же, с большей искренностью, чем несколько минут назад. Его память как драгоценность хранила ощущения того времени, подготовки к тому концерту и само действие как кульминация. Именно тогда он в первый раз услышал голос иностранной гостьи, ставшей ближе всех англичанок, вместе взятых.
- Я композитор... вернее, учусь. Этой весной, в апреле, был большой спектакль, колледж давал его прямо на главной площади города. Я писал к нему музыку, а ты - пела сольные партии и уговаривала меня дирижировать. Мы как раз должны проезжать это место... или уже проехали. Для меня это было первое публичное представление, я тогда только заканчивал второй курс, как и ты. Я узнал тебя, когда мы начинали репетиции оркестра.
Так сложно было... сложно было рассказывать Анцифере, - той самой, что была душой той весны, сосредоточением всего, что тогда происходило, - как будто постороннему человеку. Словно бы давний знакомый, которого давно не видел и знаешь только по смутным воспоминаниям, внезапно появился на пороге и ты пытаешься ему рассказать... ну да, о лучшем времени за последние годы.

 Отправлено: 21.11.10 00:40. Заголовок: Что уж и говорить, э..

Что уж и говорить, эта парочка действительно была ещё тем странным зрелищем, которое не поддаётся никакой логике, объяснениям и расчётам. Так иногда самые сильные чувства, любовь или дружба, решают исход, создавая, подчас, самые причудливые сочетания, но вот что странно – задуматься об этом Анци не успела, как не успела действительно испугаться, доверяясь Йену, хотя имея возможность вполне самостоятельно справиться с коляской и уже совсем не думая: «А что скажут другие? И как посмотрят?»
Не любовь, не дружба, но какой-то их отголосок всё-таки оставался в самой глубине, и это ещё только предстояло осознать даже прежде, чем что-то пытаться вспомнить.
Теперь же, когда они сидели в машине, мир снова начинал стремительно фокусироваться только на одном человеке, на его словах. Пусть это лишь было всепоглощающее внимание, но девушка решила, что уж если едет получать ответы на вопросы, то сперва нужно было начать с чего-то безобидного. Хотя, ну, какие из её воспоминаний, связанных с Йеном, могли быть безобидными? Она ещё не поняла этого, не приняла, как данность, с которой она раньше не то что смирялась, а даже радовалась. Раньше Анцифера спокойно относилась к тому, что большинство её встреч с Йеном – это был значительный поток эмоций с её стороны: она не говорила напрямую, но и никогда не строила преград. А был ли сейчас смысл строить стены, чтобы оградить от внешнего мира душу, ставшую гигантской пустыней с мелкими песчинками памяти, эмоций, чувств? Рисовать прошлое из песка слишком сложно – ветры страха и одиночества мгновенно рушат хрупкие картины и не дают сложиться чему-то новому. Вот только иногда песок памяти просачивается сквозь тонкие щели, подтачивая свою тюрьму-защиту…
На слова молодого человека о том, что они проезжают то самое место, где выступали, девушка сперва повертела головой, но поняла, что это ничего ей не даст.
- Это не важно…, - так же спокойно, как и несколько минут назад говорил Йен девушке эти же слова, она ответила и ему, глядя на его улыбку и невольно любуясь - Важно другое. Ты… Выходит, что ты написал музыку для целого оркестра и сам управлял им… и… и солисткой? – сказать «и мной» не поворачивался язык, но в голосе явно так проступало восхищение. А ведь она была права, ей и раньше был не важен сам концерт, его место провидения и результат, ей был важен Йен, было важно всё то, что случилось с ними до концерта и после – после этот грандиозный букет орхидей.
- Ты удивительный… Я бы не решилась теперь, наверное. А… а можно задать тебе ещё несколько вопросов? – тоном испуганного, но любопытного ребёнка поинтересовалась девушка, - А как это – писать музыку? Откуда ты знаешь, что это твоё, то есть придумал ты сам, а не где-то слышал? Ты это чувствуешь или просто нужно очень-очень много знать, чтобы избежать повторов? Или два разных человека не могут написать одно и то же? – эти вопросы, конечно же не были праздным любопытством прохожего и это чувствовалось даже по тону, по взгляду, которым почти неотрывно девушка смотрела на Моргана, ожидая ответа.
- Прости…, - девушка поняла наконец, что может показаться лишком навязчивой, - Просто мне очень нужно знать. Я понять хочу…, - она как-то немного виновато отвела глаза сперва на сиденье, глядя на руки Йена.
Перчаток его она так и не одела, сейчас они лежали рядом с её собственными, поэтому рук молодого человека коснулись ничем не защищённые и уже не такие ледяные знакомые хрупкие пальчики. Она бережно заключила ладонь Йена в плен своих рук, задумчиво любуясь длинными и сильными пальцами пианиста, удлинённой ладонью. Что-то подсказывало ей, что его руки могут быть разные: сильные и нежные, уверенно касающиеся клавиш и такие робкие в прикосновениях, холодные и тёплые, но такие знакомые во всех своих прикосновениях. Неосознанно и задумчиво, она чертила невидимый узор, как на внешней, так и на внутренней стороны ладони. Так же она делала и тогда, ночью в изоляторе, когда нашла Йена, а с ним своё сердце. Только сейчас она не помнила, а для Йена, наверное, это могло послужить надеждой, но обжигающей руки, словно горячий уголёк в почти потухшем костре.
Она не могла подобрать слова, чтобы описать ощущения от прикосновения к его рукам. Лишь та фраза, сказанная ей когда-то в кафе, вертелась в голове, и Анци чуть заметно, но спокойно и мягко улыбалась.
В какой-то момент она подняла глаза в окно и увидела, как мимо них проплывает окно какого-то кафе, а там сидит парочка на разных концах стола и девушка как раз в это мгновение тянется к молодому человеку, то ли просто прикоснуться, то ли осторожно смахнуть ей одной видимую крошку с его лица.
- Блеск…, - вырвалось у девушки едва слышно, - Кафе, запонки… - Анцифера чуть сильнее сжала ладонь молодого человека и каким-то несчастным, но всё же воодушевленным взглядом смотрела на него, - Да? Она смутно надеялась, что не придумала всё это, и Морган поймёт, о чём идёт речь. А в памяти всплывали какие-то размытые фрагменты – конкретики было очень мало, пожалуй, лишь кроме озвученного ещё и то, что запонки были в форме скрипичного ключа.
«А откуда я вообще знаю, как выглядит скрипичный ключ?» - смутилась девушка, хотя Йен и сказал, что она пела на концерте, но слово "петь" для неё пока не приняло того масштаба, коим обладало ранее. Пожалуй, из рассказа Йена главным звеном был он сам, а не сама Циля.

 Отправлено: 22.11.10 16:37. Заголовок: Ещё бы он знал, к че..

Ещё бы он знал, к чему относится комментарий Анциферы... ему послышалось, будто она говорила "не важно" обо всём. Всё то, о чём он рассказывал, всё то, что хранил у самого сердца - это не важно? Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Лишь последующие слова девушки успокоили задетые чувства, но отражения эмоций при отражении фразы не вышло. Он не знал что думать, и потому чувствовал, будто идёт по минному полю, где нет разницы, как далеко ты сумел забраться - каждый шаг может стать губительным.
- Да, так и было, - осторожно ответил он, кивая пустоте. - И я бы и сам не решился. Если бы ты так не настаивала.
Со временем он перестал врать себе. Хотя он доказывал миссис Марлоу свою способность донести до оркестра свою музыку, пусть он считал тогда, что сможет... он бы не справился без Анциферы. Декан факультета музыкальной подготовки была умной женщиной, именно поэтому она не позволила ему дирижировать в первый раз. Видимо, в нём многое изменилось к лучшему, когда в концертный зал вошла светловолосая вокалистка. До этого ему просто не было нужды через неуверенность и страх тянуть себя выше. Только ей было под силу превратить его потолок "подающего надежды композитора" в небо.
- Я попробую показать тебе. Дома. Здесь не получится, это сложно описать словами. Я пытался, - кому он пытался объяснить творение через слово, он умолчал. Достаточно было движения лица, совсем непередаваемого.
Прикосновение её рук было неожиданным, оно в момент разрушало его иллюзию хождения по лезвию. Такой знакомый жест... словно действительно не было никакой разлуки, и он не терял её, а она - себя. Йен замер, опасаясь спугнуть ощущение возвращения, стараясь не думать о том, что за этим может последовать удар ещё сильнее. Как долго сможет он вот так идти по канату вслепую? Что-то подсказывало, что столько, сколько понадобится.
Морган резко поднял лицо, поворачивая его к девушке. Он несколько секунд молчал, прежде, чем заговорить. Слишком ярким было потрясение. Он сжал ладонь Анциферы, и губы его дрогнули, складываясь в улыбку.
- Да... - скорее прошептал, чем сказал, он. - Это было перед тем концертом. У нас оставалось немного времени, и ты познакомила меня с кафе "Пятый угол".
И сделала подарок, который с тех пор у него не выдалось повода надеть, но, по чести сказать, ни одному своему аксессуару, исключая сменный кончик трости, он не уделял столько внимания. И то, трость просто была способом передвигаться, а здесь были совсем иные причины.

 Отправлено: 22.11.10 19:12. Заголовок: Она усмехнулась чуть..

Она усмехнулась чуть смущённо и удивлённо в ответ на его слова о том, что когда-то, оказывается, она могла настаивать раньше на чём-то своём. Как-то не верилось, будь-то Йен говорил о ком то другом, о какой-то другой Анцифере, более уверенной в себе, открытой и настойчивой.
«Другая, не я… Неужели?» - становилось как-то очень грустно и досадно.
- Ну, значит, это действительно стоило того, чтобы я тебя уговаривала. Ведь так? – она не хотела его расстраивать своими мыслями и чувствами, которые были далеки от спокойствия и уверенности, но что-то подсказывало ей, что этот молодой человек не мог не оправдать её надежд и тогда. Не зря, ох, не зря она так упорствовала в их первую встречу.
Забытьё коснулось памяти, но не чувств, которые хоть и находились в смятении, но не пропали, теперь постепенно просыпаясь, но рождая странное ощущение, которое Анцифера пока была не в состоянии определить.
- Хорошо, - девушка удовлетворённо кивнула, но потом тут же задумчиво нахмурилась, - Пытался? А кому?
«Неужели я уже спрашивала тогда?»
В груди как-то странно отозвалось, словно кто-то когтистой лапой коснулся сердца, оставляя на нём глубокий след. Но имела ли она право показывать свои чувства? Что это было? Удивление? Непонимание? Ревность? Или же обида на саму себя за то, что она упустила что-то важное и важность эту теперь начинала осознавать?
Странное выражение лица Йена тоже не облегчало ситуации, девушка притихла, но не отпустила руки молодого человека, хоть на душе стало ещё тяжелее.
После этого показалось, словно всё то, что только что сорвалось с губ, всплывая в сознаний обрывками фраз, мыслей, чувств, было всего лишь бредом воспалённого сознания от переизбытка информации, но что-то подсказывало, что это лишь сотая часть того, что она должна знать. Молчание показалось изнурительно долгим, словно бы растягивающим во времени секунды до предела. Она вглядывалась в лицо Моргана, пытаясь разглядеть хотя бы тень последующего ответа.
Анцифера чувствовала, как он ответно чуть сжал её ладонь. Вслушиваясь в его негромкий ответ и глядя на улыбку Йена, казалось бы, девушка должна была успокоиться. Но случилось с точностью, да наоборот: всё внутри сжалось, как перед прыжком с самолёта или броском в холодную воду. Она ждала этого ответа, хотела услышать, но не верила, что так оно будет. Она перестала верить, что хорошие чудеса могут случаться с ней. Но вопреки всему вспоминала, только это было странно… Слишком странно, чтобы радоваться.
- А мы когда-нибудь сходим в это кафе? Прости, что я прошу тебя об этом всём рассказывать. Наверное, тебе сейчас кажется, что я совсем чужая? – понижая голос, спросила девушка.
«А ведь он по сути прав, если так считает. Ведь он был знаком с другой девушкой. Смогу ли я хоть когда-нибудь ею стать?»
Едва только ситуация начинала проясняться – Анци начинала катастрофически путаться. Йен был чужим, чужим по определению, но это определение, кажется, было слабым оправданием его слов и чувств, которые разрывали сердце девушки на две половинки.
Она взглянула украдкой на часы, удивляясь тому, что пятнадцать минут ещё не вышли, а рядом с Морганом время останавливалось, и это было мучительно и сладко одновременно.

 Отправлено: 23.11.10 00:51. Заголовок: - Тебе, - не стал от..

- Тебе, - не стал отговариваться Морган. Он так и не нашёлся что ответить на её первый вопрос. Это было чем-то, что нельзя рассказать точно так же, как нельзя описать момент творения. Он только кивнул головой, надеясь, что лицо расскажет остальное. Анцифера отличалась внимательностью, так что всегда умудрялась читать по его ущербной мимике больше, чем он, бывало, хотел ей показать. Возможно, она действительно смогла бы понять, что просто словами "это того стоило" не охарактеризуешь тот триумф, и ту тяжёлую работу, что ему предшествовала. Это было куда сложнее, чем он предполагал до начала. Он часто был близок к тому, чтобы сказать "я не могу", и только тогда ещё мисс Парадиз не позволяла ему опустить руки. И он сейчас не должен был позволить ей сделать это с собой.
- Конечно, когда захочешь, - немного обескураженно сказал он, сражённый абсурдностью вопроса. Это была новая холодная волна, но в этот раз огонь достаточно раздулся, чтобы шипеть и испускать пар, переставать светить, но сохранять тепло и ждать только сухой ветки, чтобы разгореться вновь.
- Мне ты не кажешься чужой, - наконец продолжил он, аккуратно выбирая слова. - Мне кажется, что ты заблудилась в очень опасном и безрадостном месте. И я должен тебя вывести назад, хоть сам могу идти только на ощупь. Анцифера, ничто не сможет сделать тебя для меня чужой. Даже если я забуду всё, предметы вокруг расскажут мне о тебе. А тебе расскажу я... если ты позволишь.
Правильнее было бы поехать к Малруни. У него наверняка остались все вещи дочери, и там могли быть фотографии, какие-то записи, может даже дневник, если она его вела. У него же дома было мало вещей, приспособленных для визуального восприятия. Картины заменяли статуэтки, компьютер обескураживал отсутствием экрана, зато присутствием хороших наушников, на части мелких вещей висели неказистые брелоки. Что может рассказать это о том, что Анцифера значила в жизни Йена?
С другой стороны, он не знал где его искать, а на звонки предпочитал не отвечать. Возможно, просто не желая в тысячный раз отвечать "нет" на вопрос о вестях. Оставалось надеяться, что она сможет поверить его словам и тем немногочисленным доказательствам, что он способен предоставить.
Машина остановилась перед одним из немногих зданий Виндзора, имеющем больше трёх этажей в высоту. Оставалось радоваться, что вход не был поднят над землёй, и лифт был прямо в вестибюле. Предпоследний этаж, простая дверь... и неожиданно просторная прихожая. Кристофер сам выбрал эту квартиру после просмотра нескольких частных домов, и именно из-за простора. На площади свободно поместились бы шесть комнат, но на деле их было только три, не считая кухни. Здесь было много света, хотя хозяину этого и не было нужно. Но ему нравилось думать, что в его доме светло.
- Будь как дома. Спасибо, Эндрю, за помощь.

 Отправлено: 23.11.10 08:34. Заголовок: Ответ Йена заставил ..

Ответ Йена заставил девушку покоробиться от ощущения, схожего чем-то с жамэ вю, когда знакомые слова и вещи кажутся совершенно новыми и незнакомыми, вот и сейчас, увы, ей сознание ничего не подсказало, а должно было. Впрочем, Анци уже почти смирилась с тем, что из-за потери памяти почти всё воспринимает по-иному. Исключением было лишь совместное нахождение с Йеном, только с ним память возвращало, и это заставляло задуматься не на шутку.
Девушка не утратила своей наблюдательности и теперь внимательно и слегка удивлённо наблюдала за тем, как эмоции проступают на лице Моргана, и она могла их читать, могла понять, насколько важен для него был этот концерт. Сейчас Анцифера могла положиться только на его чувства и память, оставалось только понять – довериться ли им, но почему бы и нет?
- Спасибо, - впервые за всё время девушка действительно искренне улыбнулась и улыбка эта не была ничем омрачена, - Мне это важно…
Наверное только так Циля могла понять, что у неё действительно была жизнь до аварии и она была там не одна.
Казалось бы мелочь… Подумаешь, какой-то поход в кафе! Разве мог он сравниться с тем концертом? А ведь мог – если бы они не сидели тогда на веранде, балуясь десертом и просто разговаривая, то не вышло бы той сказки – Анци бы тоже никогда, наверное, не смогла переступить через себя и петь так, как пела вместе с ним. Но был и ещё один момент, куда более печальный: девушке казалось, что теперь она была обречена и не имеет доступа туда, где раньше проходила её жизнь или отдельные моменты оной. Но теперь, получив согласие, она могла хотя бы мечтать.
- Йен, не удивляйся, прошу, - мягко и чуть смущённо попросила девушка, продолжая улыбаться, увидев его обескураженность, - Просто я до сих пор никак не могу привыкнуть ко всему. А здесь, кажется… «У меня есть лишь ты теперь»
Она сама испугалась этого откровения и замолкла на полуслове, вслушиваясь в слова Моргана и понимая, что была права в своих мыслях. Убийственно-права… Она хотела бы ответить, но не находила слов даже для благодарности. Сейчас, начиная ощущать в нём острую, до боли в груди, необходимость, Анцифера задавалась вопросом, имеет ли она право просить его быть рядом с собой? Да, пусть она считала Моргана сильным и очень терпеливым, но она не могла, как казалось, эксплуатировать его доброту и то отношение к ней. Она чувствовала, что он относится к ней хорошо, пожалуй, даже слишком хорошо, чтобы это можно было назвать просто дружбой.
- Заблудилась, - согласилась девушка, продолжая держать руку Йена в своих руках.
Только он знал этот путь, по которому можно было вернуться, поскольку сам прошёл его, Анци сопровождала его только в конце. А теперь ей одной было не справиться.
Нерешительно и очень осторожно девушка склонила свою голову к его плечу, благо рост Йена и его близость позволяли подобный нехитрый манёвр, и уткнулась носом в плечо.
Нужно ли было её официальное позволение, если она уже согласилась с тем, что безнадёжно заплутала?
Она никогда не вела дневников, кроме того остатка букета, который был засушен между страниц одной из книг да немногочисленных фото, которые остались с сентября, у девушки ничего не было, что могло бы рассказать ей о Йене, а, значит, и о самой важной части её прошлой жизни. Старый мобилыный же был угроблен просто в хлам, после аварии, а вместе с ним и все контакты, включая тот номер, который она когда-то помнила наизусть. Но это было, кажется, так давно…
«Ещё чуть-чуть, пожалуйста…» - но машина остановилась, а, значит, у него дома им предстоял сложный разговор, а вместе с ним и выбор, с которым девушка была не в состоянии определиться.
У судьбы свои представления о справедливости, вне зависимости от того, как сейчас считала Циля: ей казалось нечестным то, что они-таки попали в квартиру Йена, притом без особых затруднений. Разум шептал, что они должны выяснить всё, но душа противилась, ужасаясь предстоящему разговору.
Поблагодарив Эндрю за неоценимую помощь, девушка оказалась вместе с Йеном в квартире, встретившей пару светом, теплом, уютом, немного непривычной обстановкой и гувернанткой, уже заждавшейся припоздавшего молодого человека.
Приходилось быть приветливой и держаться, хотя Анци откровенно ощущала себя не в своей тарелке, понимая, что эти люди все знали её прежнюю и были к ней добры, но ответить тем же в полной мере искренности девушка пока не могла.
- Спасибо. Как у тебя здесь хорошо! – искренне восхитилась девушка даже не столько из-за количества свободного места, сколько из-за обилия света и интересной обстановки
- Так светло! – снимая верхнюю одежду, девушка встряхнула волосами, словно пытаясь сбросить остатки уличного холода, тоски в душе и всего того, что никак не должно было загрязнять стены этого дома. От волос, как и прежде, пахло земляникой. Циля менялась, а вкус оставался прежним.
- Вот уж правду говорят, что внутренний мир хозяина можно подглядеть, навестив то место, где он живёт, - девушка проехала в комнату и теперь осторожно касалась статуэток, до которых могла дотянуться.
Но тут её взгляд наткнулся на что-то смутно знакомое. Хотя, в принципе, у многих есть такие папки, где обычно хранятся какие-то бумаги, ноты и прочее. Но дело-то было не в этом. На краю одной из полок, до которых сама Циля дотянуться не могла, лежал её скромный подарок, сделанный своими руками ко дню рождению Йена.
- Йен, а что это там..., на полке? – негромко полюбопытствовала она, отыскивая взглядом молодого человека.

 Отправлено: 24.11.10 17:03. Заголовок: - Прости, - в тон де..

- Прости, - в тон девушке сказал Йен, чувствуя её смущения и понимая, что его удивление, мягко сказать, не уместно. Что может он знать о том, что сейчас чувствует Анцифера? Только отчасти. Только в том чувстве безвозвратной потери, в том отчаянии и понимании, что никогда и ничто уже не будет так, как прежде. Он сам пережил это не столь давно, чтобы забыть каково это. У него в тот момент рядом оказался отец, хотя он и был, кажется, не меньше его подкошен случившимся. Пожалуй, у него были на это причины. Но у Анциферы... был ли кто-то у неё здесь или на родине? Или да, или она была сильнее, чем он в своё время. - Это не удивление... просто неожиданно.
В прихожей Морган положил на тумбочку клавир и свои вещи, забрал у Анциферы куртку и привычным жестом отправил её в шкаф. Здесь он проводил большую часть того времени, что не было занято колледжем. Не удивительно, что в квартире он передвигался куда увереннее, чем в любом другом месте. Повесив свой плащ, Йен пропустил девушку в комнату, а сам прошёл в кухню.
- Умоляю, не задавайте сейчес вопросов, - тихо, чтобы не было слышно из комнаты, сказал он. - Сделайте нам по чашке чая, я потом объясню. Или... одну минуту...
Йен поспешил обратно в комнату, и появился на пороге как раз в тот момент, когда девушка задала вопрос. Касаясь кончиками пальцев предметов мебели, скорее по привычке и из-за того, что где-то в комнате находилось кресло Анциферы, чем из-за необходимости, Йен прошёл к середине комнаты.
- Где? - он подошёл к стеллажу и провёл рукой снизу вверх, к той самой полке, на которой лежала папка. Эти два месяца он ходил с другой, простой, не напоминающей ни о чём при каждом прикосновении. Иначе было сложно заставить себя просто жить, не ввергая мысли и душу в персональный ад. Он задержал руку на краю рельефного нотного стана, но понял, что Анцифера говорила именно об этой папке лишь когда она сама об этом сказала.
- Это... - Йен почему-то не сразу смог найти слова, чтобы сказать что это такое. Потому что - он точно это знал - рядом лежала коробочка с цепочкой и кулоном-птицей. Его подарок, который ждал возвращения девушки в октябре. Он сам положил его туда.
- Папка... для нот... - после паузы продолжил он, снимая её с полки и передавая Анцифере. Она ведь вспомнила кафе и запонки... наверное, будет лучше, если она сама вспомнит тот день, когда подарила её ему. Он совсем забыл о чём хотел спросить девушку, когда шёл в комнату.

 Отправлено: 24.11.10 19:00. Заголовок: - Я не сержусь, - от..

- Я не сержусь, - ответила девушка.
Ну, как она могла сердиться? Когда-то ведь и сам Йен, наверное, оказался в подобной ситуации. Она не знала сейчас этого наверняка, не знала, что он чувствовал тогда, но чувствовала, что ему тоже пришлось пережить потерю и заново постараться отыскать себя самого.
У него, похоже, это получилось, и девушка не могла не восхищаться, в то же время чувствуя себя совсем жалкой рядом с ним. Циля внимательно следила за почти свободным перемещением Йена по квартире, он казался ей совсем обычным…
«Господи, ну, неужели ему теперь такая, как я, будет нужна?»
Девушка покачала головой, печально улыбнувшись, и разглядывая свои колени. Не знала, суждено ли. Возможно ли? Справится ли? Проехав в комнату, Циля была настолько увлечена новой обстановкой, что совсем не обратила внимания на отсутствие Йена, заодно задавая себе вопросы, была ли она здесь раньше? Если была, то при каких обстоятельствах? Хотя в одном она была уверенна точно – ей понравилось бы здесь и раньше.
Гувернантка же, судя по всему, оказалась женщиной разумной, как и Эндрю, да и время, проведённое с Йеном, научило женщину спокойствию. Вот разве только сам факт, что Анцифера пропала, Йен переживал, а теперь вдруг вот так она появляется, да ещё и на инвалидной коляске, вызывал столько недоумения. Пожалуй, именно последнее уточнение девушку и спасло, иначе бы её просто на порог не пустили: вряд ли бы человек, знающий Моргана, нашёл бы более существенное оправдание для отсутствия. Оставив вопросы при себе, женщина занялась чаем.
Йен появился в комнате как раз вовремя, и Анци снова с лёгкой полуулыбкой провожала взглядом его передвижения, почти как раньше, когда молодой человек шёл вдоль пустых ещё рядов оркестрантов, осторожно касаясь спинок стульев и некоторых музыкальных инструментов.
- На четвёртой снизу полке… Книга? Папка? – уточнила девушка, наблюдая за действиями Йена задумчиво, внимательно и немного нетерпеливо, словно маленький ребёнок, которому должны снять с высокой полки, ну, очень интересную вещицу.
- Спасибо, - поблагодарила девушка, когда желаемый предмет оказался в руках.
То, что это папка, стало вобщем-то сразу понятно, и очевидный ответ Йена почти не был необходимым, однако, именно эта прозрачность слов подсказала девушке, что она сама должна попытаться найти ответ на этот вопрос – так хочет Йен.
Анцифера нахмурилась, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить, кончики тонких пальцев задумчиво касались шероховатостей нот, рельефностью они напоминали выпуклые точки шрифта Брайля, но это были лишь первые, поверхностные соображения.
- Йен, а ты знаешь, что здесь нарисовано? Чего именно ноты? – она поймала его ладонь в свою руку.
Конечно, он знал, а девушка, кажется, забыла и сами ноты, вернее их названия, но не интонационный строй. Прошло около минуты в молчаливом напряжении…
Робко-робко, словно испуганно, зазвучал голос девушки, пропевающий отрывок из вокализа, до неё с трудом, но доходило, что точки нот, похоже, интонационно совпадали с тем, что уже два с лишним месяца не давало ей покоя… Всё это время, почти с первых дней, она слышала внутри себя музыку, музыку Йена Кристофера Моргана, талантливого, подающего надежды композитора, по-совместительству её Маэстро и просто самого дорогого человека.
- Постой…, - попросила она так поражённо, словно это с мгновение назад не она пропела буквально пару фраз из написанного, - Это же… это, Йен, я… Почти всё это время, как я пришла в себя, я, кажется, слышала именно это… Музыка была словно внутри меня и я не знала, откуда она, чья и почему именно эта мелодия. Йен, это ведь ты написал? – почти утвердительно спросила Анцифера, глядя на молодого человека снизу вверх и снова чуть сжимая его ладонь. Странное, волнующее и немного страшное ощущение росло в груди. Ведь это было так очевидно, но в то же время и невероятно, поскольку вся цепочка только сейчас начинала выстраиваться в голове.
- Выходит, ты со мной был всё это время…

 Отправлено: 26.11.10 19:30. Заголовок: А он и не подозревал..

А он и не подозревал, что она может забыть язык музыки, просто не мыслил, что она способна на это. Он просто не знал границ её забвения, не думал, что возможно позабыть то, что становится вторым родным языком. Английский ведь она не позабыла...
Наверное, поэтому он не ответил сразу, промолчал, хотя лучше всех живущих знал что именно было написано рельефными красками на светлой поверхности папки. Он отчаянно хотел, чтобы она вспомнила. Он мог бы рассказать ей всё, он помнил всё. Но для неё это звучало бы как рассказ о ком-то, кто жил здесь раньше и был ему дорог. О другом, совсем другом человеке. Это тот шаг, что не приблизил бы к нему Анциферу.
Тем радостнее было её узнавание. Тем большим резонансом отдавались её слова, её признание. Если где-то внутри до сих пор и было живо мелкое, присущее любому человеку предательство и сомнение "это не она", то в этот момент ему не осталось воздуха, чтобы жить. Йен присел рядом на корточки, совсем как в парке не так давно, и нашёл свободной рукой ладонь девушки, что держала папку.
- Я написал её в ночь перед первым днём репитиций. Перед тем днём, когда впервые встретил тебя. Похоже, это действительно был самый удачный день за всю мою жизнь до того. И написал я её, в итоге, для тебя.
Его голос едва заметно дребезжал, словно надтреснутый бокал. Он вдруг улыбнулся.
- Пойдём, - он встал и отступил к выходу из комнаты. - Я обещал показать тебе.
Дотянувшись до полки, он взял коробочку, и отошёл к двери, позволяя Анцифере проехать первой.
- Дверь направо.
Здесь было больше всего свободного места, и не зря. Кресло в углу, стол со странным устройством, чем-то напоминающим клавиатуру обычного компьютера, располневшую и растерявшую все надписи на клавишах, зато обзаведшуюся узнаваемыми уже точками брайля на их месте, и синтезатор - единственная вещь, выглядящая неестественно нормально в этом мирке осязания и слуха - да два стула: вот и вся мебель. Конечно, путь его лежал к синтезатору.
- Мне сложно подписывать ноты своим именем. Я думаю, любой, кто творит чувствует то же. Ты словно подслушиваешь чью-то игру, просто этот кто-то играет не за стеной, а прямо в голове... нет, не так... словно ты сам - нотный стан, и кто-то пишет прямо на тебе. И это переполняет, ты записываешь это, понимаешь, что не расслышал и пытаешься записать как надо, вновь... я честно, не знаю, может где на свете и есть другой музыкант, чью музыку я ненароком подслушал. И вряд ли я узнаю это когда-нибудь. Бывает иначе, когда просто в человеческом языке не хватает слов, тогда ты пишешь нотами, потому что они яснее и точнее. Понимаешь?
Он начал играть на середине монолога, продолжая музыкой слова. Часть мелодии узнавалась - это она была на папке, но мелодия в этот раз имела совсем другой окрас. Потому была ночь, было одиночество, была тоска... и пророческая, но лишённая всякой веры настойчивая мысль, что она найдётся... найдётся...
[mp3hosting]http://prostopleer.com/tracks/4647883tEYP[/mp3hosting]

 Отправлено: 26.11.10 20:56. Заголовок: Наверное, забытьё её..

Наверное, забытьё её было не столь уж и случайно: её разум, растревоженный такими живыми и пугающими событиями сентября, пытался справиться с ними, разложить по полочкам… Но куда уж там! Она любила Йена и не могла спокойно принять всё случившееся даже спустя месяц. Йен и музыка в её памяти были связаны неразрывно и, быть может, ещё и поэтому разуму удалось забросить в пыльный тёмный угол памяти даже самые простые музыкальные познания. Забросить, но не стереть – над сердцем разум был не властен, а Анци раньше всегда слушала голос сердца. Вот и сейчас шёпот сердца оказался слышнее веских доводов разума о необходимости покоя.
- За ночь? – переспросила девушка, несколько поражённая. Ей казалось, что на такую вещь должны были уйти месяцы. Глупая, она не представляла сейчас, что может сделать с людьми вдохновение, рождая потрясающие до глубины души вещи, буквально заставляя отдать автору всего себя этому произведению, после сего внутри рождается пустота, но она совсем не похожа на ту, которую рождает ускользнувшее вдохновение и бессонные ночи в попытке его поймать.
«Милый мой, милый, как бы я хотела, чтобы со временем твоё мнение о твоём дне не изменилось…» - с ласковой грустью подумала Анцифера, но ей казалось это сейчас почти несбыточным.
Она снова перевела взгляд на папку, потом на Моргана, присевшего рядом, и улыбнулась. Дальше в ход пошла её хилая логика:
- Йен, это… эту папку ведь для тебя сделали? Я, да? У меня вся сумка после аварии изнутри была измазана точно таким же контуром, как здесь…
Девушка действительно хотела расписать немного ещё и клавир, решив, что займётся этим по дороге в Виндзор, но не успела. Долго же ей пришлось думать сначала, чем она так отвозила подклад сумки.
Его голос ранил не слух, а душу, выдавая его чувства и это было больнее всего – именно сейчас сложно было оставаться спокойной этой впечатлительной девушке, а это было так необходимо.
- Пойдём, конечно, - девушка отправилась в другую комнату. Там было тоже достаточно любопытного, хотя вещей было меньше. Конечно, синтезатор не поражал воображение, как, например, мог бы сделать это концертный рояль своим звучанием, да и видом тоже. Но это было лишь первое впечатление о скромном, хоть и хорошем домашнем инструменте. Но так было до тех пор, пока руки Йена не коснулись клавиш, веедь известно, что настоящий музыкант находит подход к любому инструменту, вкладывая в него свою душу, после чего уже не важен размер инструмента, его древность и производитель.
Она очень внимательно слушала, не смея перебивать Моргана, хоть его слова казались ей не совсем понятными, поскольку она потеряла память, а раньше была вокалисткой и сама никогда не сталкивалась с попытками написания музыки – её вдохновение было наполнено несколько другими причинами, но она очень-очень хотела понять Йена, как раньше, так и тогда, зная, что порыв вдохновения почти священен для всех представителей искусства. Сейчас это тоже сыграло свою роль.
Правду говорят, что музыка понятна всем народам вне зависимости от их расы, языка и вероисповедания. Если ты умеешь чувствовать музыку, то преград не существует, вот и сейчас, когда Йен начал играть, Циля затаив дыхание слушала то, чем после долгой разлуки делилась с ней его душа. Анцифере казалось, что ей вовсе не нужно видеть то, о чём рассказывала музыка, ей было достаточно, что в этом произведений был сам Йен.
Это не было, похоже, написано под волной всепоглощающего вдохновения, пришедшего, словно откуда-то извне. Это были чувства, что так долго томились в душе, это была разлука – такая нежданная. Одиночество – словно весь мир вдруг оказался за гранью понимания. И что-то такое печально-настойчивое, пробивающееся сквозь всю мелодию в верхнем регистре время от времени… Казалось, что вот-вот что-то изменится в этой музыке, отражающей чувства, но нежный и высокий голос надежды почти неожиданно прервался более низким аккордом.
Так и Йен, похоже, когда писал это, уже не мог поверить, что она вернётся – Анци это поняла почти сразу, но смогла осознать, лишь когда отзвучал этот последний аккорд.
Девушка закрыла глаза. В комнате стало так тихо, что, казалось, слышно дыхание. Что ей было сказать? Она ведь только сейчас поняла, что её щёки снова влажны от солёных слёз, но оплакивала она сейчас не себя – это были иные чувства.
Циля подъехала чуть ближе и молча взяла руку Йена, а потом коснулась ею своего лица.
- Я здесь… Я поняла, кажется, я поняла, - девушка печально, но тепло улыбнулась, словно бы благодаря молодого человека.
И это было очень тяжело – смириться с мыслью, что она здесь и её ждали настолько, что просто так уйти уже не получится.

 Отправлено: 27.11.10 00:00. Заголовок: Йен, похоже, смутилс..

Йен, похоже, смутился не на шутку.
- Ну, как за ночь... на самом деле, я просто не помню, чтобы ложился, и, знаешь, очень похоже на то, что это была ночь с пятницы на понедельник. К тому же, до этого у меня уже была готовая музыка, просто... просто так получилось.
Йен пожал плечами, давая понять, что не способен лучше объяснить происходящее тогда. Это было с ним в первый раз тогда, да и после не было таких сильных подъемов. Наверное, в эти дни за его плечами и правда стоял кто-то незримый, но безмерно добрый и могущественный.

Музыка в какой-то момент перебила слова, заговорила сильнее и яснее устной речи. И Йен уже молчал, рассказывая Анцифере то, что лежало ближе к сердцу, порой рвало его на части или медленно вгоняло тупую ржавую иглу в упругую плоть.
Йен перебирал пластиковые клавиши, жалея, что сам себя загнал в ловушку памяти. Музыка возвращала его в те бессонные ночи, когда он думал, что... думал о том, о чём не должен думать человек. Только фальш хорошего, но не идеального синтезатора, смягчающая дествие звуков, не позволяла ему упасть в те мысли как в омут.
Здесь не просто так стоял не рояль, не пианино, а электронный заменитель инструмента. Не потому, что у Кристофера не было средств обеспечить сыну хороший инструмент. Просто у других были глаза, чтобы писать ноты и читать их после. У Йена же была только память и компьютер.
Последний аккорд не звучал раньше, мелодия обрывалась, вроде вернувшись к тонике, но оставляя многоточие после себя. Ведь это была музыка его ожидания. Которое закончилось только сегодня... настолько страшным образом. Что теперь?
Вопрос в воздух, без надежды на ответ. Пальцы замерли на клавиатуре, а мысли - в том отчаянии, более фантомном, чем реальном. Что теперь? Он не думал, что будет услышан. Он вздрогнул, когда ладошка Анциферы коснулась его руки, он не мог знать о чём она думает. Тем теплее был водопад, разбивший холод, давящий на сердце.
- Анцифера... - Йен нежно провёл по её щеке, стирая слезу. Дребезжание в его голосе стало только заметнее, он не хотел, чтобы она плакала. Он...
Он подался вперёд, пряча лицо в облаке её волос, словно ему нужно было скрыть глаза.
- Я люблю тебя, Анцифера... я... так долго ждал тебя...
Он боялся этих слов. Боялся, что отпугнёт, растопчет то, что удалось отвоевать у равнодушия. Но... силы человеческие не безграничны. Он просто не мог молчать дольше.

 Отправлено: 27.11.10 01:18. Заголовок: Фраза про ночь с пят..

Фраза про ночь с пятницы на понедельник просто убила воображение Анциферы:
- Как же ты тогда??? Ведь репетиция была рано утром и шла почти до обеда! А потом ты со мной ещё часа три возился…, – в эту секунду перед внутренним взором девушки очень явственно предстал, казалось бы такой незнакомый зал, Джим со своим контрабасом, Роуз, которая совсем не походила на пианино, Шуршание партитуры и Йен, отчего-то очень бледный и, словно уязвленный. А ещё почему-то запахло шоколадом. Может, ей почудилось? А может и правда столь явственно вспомнилось или же это гувернантка решила не поить парочку одной водой да заваркой.
Но девушка даже не обратила внимания, что раньше не помнила этого, поскольку воспоминание было столь чётким, что мгновенно заняло собственное место, словно там и было всегда.
Сейчас было больше не нужно никаких объяснений, а спустя и несколько минут осталась одна лишь музыка, окружающая молодых людей своим печальным, но могущественным ореолом. Если бы только дело было в утраченной памяти! Ведь Йену, хоть и только ему по-сути, но было под силу вернуть память девушке, но ему было не вернуть ей другого, того, о чём так стенало раненое самолюбие. И хорошо, что Морган не знал, о чём думает его девушка, иначе бы точно испугался абсурдности, но искренности суждений, а, быть может, ещё бы увидел в них что-то знакомое. Очень знакомое прежнему ему. Тому Йену, с которым Циля познакомилась на репетиции, но не тому, которого отыскала и спасла.
От его прикосновения, такого нежного и осторожного у Цили перехватило дыхание, и она едва удержалась от того, чтобы не коснуться его точно так же.
«Нельзя! Нельзя. Нельзя… Нельзя!» - упрямо твердила себе девушка. Но на Моргана, похоже, её собственные запреты не распространялись: он сказал то, что должен был сказать, но именно это и причиняло наибольшую боль. Он будь-то без ножа резал по живому, трепещущему и, похоже, что взаимно любящему сердцу. Иначе бы не было так больно, так сладко…
Вот, казалось бы, им сейчас поцеловаться и боль каждого утихнет, но…
Девушка судорожно вздохнула, на миг ей показалось, что она стоит на очень хлипкой почве, стремительно теряя равновесие, а сзади её могу сейчас либо подтолкнуть и заставить упасть быстрее, чтоб не мучилась, либо попытаться удержать… Но возможно ли?
Прошло несколько мгновений, прежде чем девушка отстранилась немного отстранилась от Йена, чтобы вновь видеть его лицо.
Закусив губу, она всё-таки осторожно коснулась лица молодого человека и по привычке сняла с него очки. Она любила эти его неподвижные, устремлённые куда-то в неизвестность глаза, словно в том, что они не видели – не было никакого значения, ибо грань между «всем» и «ничем» - очень зыбка. Очки она положила к себе на колени.
- Я тебя тоже… очень… люблю… Больше собственной жизни, - не поверить было нельзя, ибо девушка действительно говорила то, что чувствовала, но теперь пришло время сказать и то, что она думала. Обе ладони бережно обхватили лицо Йена, едва касаясь кончиками подрагивающих пальцев.
- Пожалуйста, выслушай меня до конца… Постарайся понять и подумать. Я люблю тебя больше собственной жизни – это так. С этим, похоже, бессильно бороться даже забытьё. Но мне дороже твоя жизнь, твоё будущее. А рядом со мной у тебя его может не быть. У меня нет надежды на то, что я когда-нибудь встану с коляски и смогу обойтись без чьей-либо помощи. Ты же, мой Маэстро, заслуживаешь чего-то больше, чем камень на шее, даже если у этого камня и есть сердце. Но у тебя может быть большое будущее. Я не помню, но я чувствую это – и это важнее. Ты помнишь ту, прежнюю Анциферу, которая во всём могла тебе помочь, могла попытаться сохранить твой покой, но сейчас я не хочу быть обузой тебе. И дело не в том что…, со мной даже здоровому человеку нелегко… Я не хочу, чтобы ты разочаровался во мне… Я хочу, чтобы ты помнил прежнюю меня, - хорошо хоть Анци уже могла признать, что та знакомая Йену девушка и она – один человек, но голос её начинал предательски дрожать, - Я боюсь, что пройдёт время и тебе станет слишком тяжело со мной… Что я могу дать тебе? А что скажут твои родители?! Они вряд ли смогут доверить тебя мне и, возможно, будут правы, - почти на одном дыхании выдала девушка.
Йен слишком хорошо знал Цилю, чтобы попробовать догадаться сейчас до того, что говорит она, вроде, правду, но вот только сама бы она ни за что бы не додумалась до этого.

 Отправлено: 30.11.10 00:16. Заголовок: Это было жестоко. Ск..

Это было жестоко. Сквернейшая из усмешек Судьбы - его же словами Анцифера топила его надежду в ледяной воде. Пусть он и знал едва ли не лучше всех как страшно это заблуждение, - он не был дураком и мог оценивать свои прошлые поступки и мысли, - но также он знал как сложно избавиться от него. Напоминанием об этом служили шрамы на запястьях, хотя их происхождение до сих пор оставалось для него загадкой. Он часто спрашивал себя, мог ли он сам оставить их, как велико должно быть отчаяние, чтобы так по-глупому попробовать всё завершить? Собственное отвращение его отчасти успокаивало, но... не проходило и недели, и он спрашивал снова.
Он слушал её, каменея лицом. В этот момент он как никогда почувствовал себя на узком подвесном мосту над пропастью, старом, прогнившем, с перетёртыми верёвками. Любое неверное движение - и камни внизу перестанут быть такими далёкими, но это будет конец.
Он не мог не подумать об этом. О том, что будет, если она уйдёт. Навсегда. О том, как, едва открыв себя для чего-то, кроме музыки, он будет снова в полном одиночестве, один на один с темнотой. Он не смотрел вникуда, он не смотрел в что-то, недоступное другим людям, он просто смотрел в темноту. И если долго вглядываться в бездну, бездна взглянет на тебя. Это безумие. И как бы не было это в конечном счёте эгоистично, он не мог позволить этой девушке уйти. Он сможет защитить обоих, и слепота не станет для того помехой.
Он положил ладони ей на плечи.
- Анцифера... - Йен покачал головой, досадуя, что не может найти верных слов. - Я... это жестоко, Анцифера... я...
Его рука пригладила волосы девушки, а он сам то порывался что-то сказать, то сдувался, так и не проронив и звука.
- У меня нет будущего без тебя, - наконец сказал он, и голос его удивительно твёрдо вывел эту фразу. - Никакого будущего не будет. Ни большого, ни малого. Ты - не камень. Ты - это я. Без тебя я не могу делать ничего настоящего, только воспоминания и пустота. Понимаешь? Мне никогда не будет так же тяжело с тобой, как будет без тебя.
Он опустил лицо, пытаясь не пропустить наружу страх. Страх перед её ответом. Шаг без возврата. Или он потеряет сейчас всё и навсегда, или... насколько долгий путь ему ещё предстоит?

 Отправлено: 30.11.10 01:30. Заголовок: Всё тело девушки про..

Всё тело девушки пронизывала мелкая дрожь от нервного напряжения и вообще напряжения всех душевных сил. Сегодня был самый страшный день – Судный день и никак иначе. И воздавалось Анци за все её «грехи»: за беззаботное желание быть просто счастливой, неумение предательски прятать глаза при виде людей, которые чем-то отличаются от обычных, за желание любить и быть любимой, и то невероятное упрямство, с которым девушка добивалась желаемого с весны, за любовь к музыке и человеку, который воплощал в себе всё то, что она желала видеть в своём избраннике.
Теперь казалось, что розовые очки разбились вдребезги, но треснули не только они, но и сама девушка, уже будучи не в состоянии столь беззаботно верить в то, что всё будет хорошо.
Он причинял боль, и боль большую, чем мог причинить кто-то другой. Сколько раз Анцифера уже прокляла тот день, когда решилась на поездку в Прагу! А ведь, кто знает, всё могло бы быть иначе, останься она здесь или возьми с собой Йена. Но всё вышло так, как вышло…
- Жестоко, - обречённо признала девушка, - Но жестоко не только для тебя одного.
Как она будет без него? Что станет с её душой, раз уж на тело ей стало совершенно наплевать? Что станет с её чувствами, которые, наконец, имели право называться своим именем, но не имели права на существование? А с памятью? Память вернётся, возможно, и будет точить изнутри сердце, душу, разум и в итоге просто сведёт с ума, сделает такой же чёрствой, как…
Анцифера судорожно вздохнула, поднимая глаза к потолку. До этого квартира казалась такой просторной и светлой, но сейчас потолок начинал давить, а света, казалось, стало в разы меньше.
- А у меня без тебя нет даже моих воспоминаний! Всё, всё, что я помню – это всё о тебе, с тобой, от тебя, словно я и не жила до встречи с тобой, словно нечего мне было помнить. Понимаешь?! – Циля невольно несколько повысила голос, но скорее от переизбытка эмоций и явно подступающей истерики.
- Я боюсь, Йен…, - голос резко оборвался и словно разбился у ног Йена жалобным звоном. Анци опустила голову и подалась вперёд, обнимая молодого человека, прижимаясь, будь-то, ища защиты от всего мира и в первую очередь от себя самой.
- Я тебя понимаю, но даже если у тебя есть хоть малейший шанс устроить свою жизнь без меня, то я не могу себе позволить столь эгоистично отобрать его у тебя… Боль со временем утихнет, наверное… Остынут и чувства, быть может…
Кого она сейчас уговаривала? Ей сейчас не хватало той уверенности, с которой звучал его собственный голос, но она продолжала попытки вразумить Моргана от самого глупого и страшного, как ей казалось, поступка.
- А я…, - Анцифера вздохнула, прижимаясь лбом к плечу молодого человека и не обращая внимание на неудобство позы, - Знаешь, пока я была в госпитале, я успела познакомиться с одним человеком… Он когда-то был успешным бизнесменом, у него была крепкая семья, любящая жена и трое детей, но потом была авария: грузовик, гружёный лесом, ехал впереди его машины по трассе, а тросы, крепящие древесину не выдержали и… Вобщем, у него тоже была потеря памяти, правда, частичная, но он, как и я, получил травму позвоночника. К чему я всё это говорю? К тому, что не прошло и года с момента аварии, но его жена, с которой в счастливом браке они прожили десять лет, подала на развод, забрала детей и уехала в другой город жить к родителям. Она не выдержала того, что её прежде сильного, доброго, оптимистичного, отзывчивого мужа поломала травма. И вот этот мужчина остался один. Жена, правда, не стала претендовать на совместно нажитое имущество – пожалела инвалида. Но каково это, когда всё вмиг рушится, и большой, светлый дом, ранее наполненный голосами, становится для тебя не просто крепостью, а тюрьмой, за пределами которой мир, где уже не так-то просто приспособиться? – Анцифера вопросительно взглянула на молодого человека. Он-то тоже должен был знать, но раньше никогда у них не заходило разговора на эту неудобную тему о том, сколько усилий нужно приложить, чтобы пережить такую насмешку Судьбы. Да даже если бы и говорили, Циля всё равно бы не помнила об этом сейчас.
- Сейчас он продал свой дом и живёт в пансионе при госпитале… Знаешь, Анна сказала, что мы с ним похожи, только так и не смогла толком объяснить чем именно. И я боюсь, что меня будет ждать такая же участь…, - призналась Анцифера, - Я боюсь, что испорчу тебе жизнь и всё то прежнее впечатление, а сама потом уже не смогу привыкнуть к тому, что рядом не будет тебя… И просто буду тихо сходить с ума, живя обрывками воспоминаний о прошлом, и ненавидеть настоящее, потому, что в нём уже для меня не будет места без тебя…
Как просто иногда бывает сравнивать себя с другими, когда не можешь в какой-то момент разобраться в себе, но иногда это чревато заблуждениями ещё большими, чем могли бы быть, если не оставлять попыток разобраться в себе самостоятельно и не терять веры в будущее.
Плечи девушки совсем поникли, и сейчас Анци продолжала прижиматься к Йену – опустошённая и уставшая, словно брошенная беспощадной рукой судьбы тряпичная кукла. Также радужной перспективы не внушало и отсутствие ответа на вопрос о родителях Йена. Впрочем, мог ли Морган хотя бы сам себе на него ответить?

 Отправлено: 01.12.10 16:41. Заголовок: Она не слышала его. ..

Она не слышала его. Слушала слова, но не слышала того, что он пытался ей сказать. Похоже, она давно носила в себе эту мысль, что никто и никогда добровольно не взвалит на себя её потерянную память и не действующие ноги. Как он когда-то думал, что его глаза - его проклятье и делить его с кем-то - преступление. И с тех пор, как в его жизни появилась девушка, он не стал думать иначе, не стал просить у окружающих помощи чаще. Просто теперь он знал, что находиться рядом и любить - не значит взваливать свои тяготы. Можно иначе.
Так или иначе, он выслушал её со спокойным лицом, хотя бледность и выдавала ту холодную бурю, что бушевала в его мыслях. На словах всё было плоско и неярко, в действительности же его сводил с ума страх. Страх потерять её теперь. Страх, что его слов окажется недостаточно или слишком много, что лёд проломится, что верёвки оборвутся. Каждое движение - гибель. Не для тела, он не столь храбр, чтобы действительно самовольно обрезать себе жизнь, но для души. Каково это, почти с самого начала жизни посвятить её сожалению о том, что могло бы быть? Он бы не смог отпустить её, даже если бы она ушла.
- Анцифера, я не с рождения слеп, - наконец сказал он, когда она замолчала. - Ещё четыре года назад я смог бы увидеть тебя так же, как ты меня. А после несчастного случая оказалось, что всё, чему я учился, вся моя прошлая жизнь были напрасным. У тебя потерялось прошлое, а у меня сломалось будущее. Я никогда до того не занимался музыкой, я стремился к другому. И я думал, что это конец. И для меня тюрьмой стал не родной дом, но весь мир, любое его место.
Говорить об этом даже с ней было сложно. Старые страхи, которым не от чего было развеяться в этот час, - не было ни улыбки Анциферы, которую можно было ощутить кончиками пальцев и сердцем, ни голосов друзей, ни отца, - поднимали мерзкие головы снова. Они никогда не уходили насовсем, таились в уголках души и ждали подобного часа. Они отравляли все надежды и стремление не опускать руки.
- Мне казалось, я потерял всё, и учился жить вот так - с точками вместо букв и тростью вместо глаз - только потому что так нужно было. Я не знал зачем, и сходил с ума...
Йен резко оборвал себя. Горе развязало ему язык, и то, что давно просилось наружу, то, что он давно носил и копил, выплеснулось наружу. Он ведь даже психиатору не говорил об этом так искренне, так полно. И это было не то, что нужно было Анцифере.
- Так было, пока я не нашёл старое пианино в доме друга отца, - сглотнув, продолжил он. - Теперь я тот, кого ты знаешь, пусть и забыла насколько хорошо. Но... Анцифера... я не переживу второй такой потери. Я не смогу найти места, которое не станет мне напоминать тебя. И никого я не смогу полюбить так же, как тебя.
Йен вздохнул, поглаживая девушку по волосам.
- Услышь меня, пожалуйста. Ты не отнимешь у меня будущее. Только с тобой оно возможно. Без тебя не будет ничего.

 Отправлено: 01.12.10 17:36. Заголовок: Самый действенный сп..

Самый действенный способ выдернуть человека из пучины отчаянья и бед, в которых он погряз с головой – это продемонстрировать ему, что он не одинок в своих проблемах и есть люди, которые живут с этим. И ведь живут гораздо лучше. Пусть нельзя сказать, что они полностью счастливы, но они радуются жизни, творят, учатся чему-то новому, а не уходят с головой в свои переживания, закрывая их подальше, в амых потаённых уголках души.
Подняв глаза на Йена, Анци внимала каждому его слову также, как некоторое время назад, внимала его музыке. Её сердце не было каменным, вот и сейчас на лице постепенно одни эмоции сменяли другие, заставляя, наконец, осознать её ошибку.
Тонкие пальчики непроизвольно сжали одежду молодого человека, девушка то непонимающе, то задумчиво хмурилась, то кусала губы, ругая себя за неосторожность, то на лице отражалось удивление, а в глазах поблёскивали слёзы.
Она ведь и подумать сейчас не могла, что этот молодой человек, который так уверенно чувствует себя дома, на улице, так шикарно владеет игрой на фортепиано и пишет удивительную музыку, ещё несколько лет назад не имел понятия обо всём, что теперь является частью его жизни.
Но у медали была и другая сторона, которую олицетворяла сейчас его искренность, похоже, дававшаяся ему с трудом…
Он замолчал, касаясь волос Анциферы, и это лёгкое поглаживание не причиняло больше боли…
- Какая же я эгоистка…, - прошептала девушка, чуть сильнее обняв Йена одной рукой, а второй, взяв его за руку, - Я ведь не была такой, да, Йен? Иначе ты бы так мной не дорожил, не говорил, что я - это ты… Спасибо тебе за искренность, - поблагодарила девушка не менее искренне, - Мне она была необходима. Я, глупая, только сейчас поняла, что на долю каждого из нас выпадают испытания, но только мы сами решаем, как встречать их и находим, ради чего бороться. Ты многое потерял, но я сейчас вижу перед собой того человека…, - Циля улыбнулась, - Маэстро. Настоящего. И я люблю его, - в голосе снова разливалось знакомое тепло, - Малодушно боясь, я забыла, что мои страхи действительно могут понять. Прости меня, любимый, пожалуйста. Прости, что многое не помню, за малодушие, томительное отсутствие и за то, что тебе пришлось рассказать. Я здесь и я хочу быть сильной. И у кого мне учиться, как ни у тебя? – улыбка стала шире, - Я не хочу бояться будущего, я просто хочу быть с тобой. Пусть это будет рождественский подарок нам обоим? Счастливого Рождества, мой Маэстро! – девушка притянула Йена к себе и поцеловала. Слёзы ещё не до конца высохли, но поцелуй был наполнен сладостью – она, наконец, нашла Его и нашла в себе силы признать, что он был ей нужен так же, как и она Ему.